Активист дал Сину зеркало и бритву – роскошь по меркам тюрьмы номер 6. Вытирая бледное исхудалое лицо – и впервые за долгое время видя себя в зеркале, – Син спросил:
– Откуда ты меня знаешь?
– Да как тебя не знать-то, друган? Я был южнокорейский шпион. Повязали, дали двадцаточку. Еще пятерик остался.
– Меня похитили в Гонконге, – ответил Син. Какое счастье – есть с кем нормально поговорить. – Я бежал, но меня поймали. Мне бы шесть часов без надзора – я бы сбежал. Только где их взять, эти шесть часов?
– Чхве Ын Хи тут три месяца просидела, – выпалил активист. – Как привезли, отказалась есть. Даже печенье ей давали – все равно ни в какую. Ничего почти не ела. Через три месяца выпустили. Первый раз такое – чтоб отсюда выпустили через три месяца.
– Чхве Ын Хи была здесь? – переспросил Син. Странно – ее-то за что сюда?
Активист кивнул. В очереди в душ стояли другие зэки, разговор пришлось прервать, и Син вернулся в камеру. Его терзали страхи. Вечер тянулся, Син сидел на полу, глядя на дверь, и в байку активиста ему верилось все меньше. Пойманного южнокорейского шпиона наверняка бы казнили, а не приговорили к двадцати годам. Обычных северокорейцев и за меньшее расстреливали и вешали. И откуда он в таких подробностях знает, что было с Чхве в тюрьме номер 6, – сколько времени она здесь провела, например?
Назавтра Син попросил активиста описать Чхве Ын Хи. Быстро выяснилось, что активист перепутал с ней кого-то другого, но при этом Сына узнал тотчас, хотя Синто не работал перед камерой. Ошибка или вранье? Или проверка?
«Я хотел с ним поговорить, но это было непросто, – вспоминал Син. – Удавалось переброситься разве что парой слов в сутки. Я улучал несколько минут в банный день. Раз в две недели». Со временем история активиста сложилась из обрывков: он работал в шоу-бизнесе с 1945 года и утверждал, будто был первым режиссером «Корейского армейского шоу», развлекавшей войска южнокорейской организации, куда насильно загнали Чхве Ын Хи в годы Корейской войны. В 1951-м, когда войска ООН уходили из Пхеньяна, активиста уговорили остаться агентом под прикрытием, а после войны он застрял в Северной Корее, осел под Пхеньяном, женился и завел троих детей. Спустя пятнадцать лет за ним пришла госбезопасность, обвинила его в шпионаже и отправила в тюрьму на пожизненное.
Чем больше он рассказывал, тем меньше верил ему Син. Активист говорил, что сел на двадцать лет, а теперь выясняется, что пожизненно; он говорил, что узнал Сина, потому что видел в Южной Корее, но в годы войны Син еще не был знаменит. Когда Син пристал к нему с вопросом, как активист умудрился его узнать, живя на Севере, тот ответил, что слушал южнокорейское радио (Син даже спрашивать не стал, как можно узнать человека в лицо, услышав о нем по радио). Кроме того, активист постоянно жаловался на северокорейские порядки – проверял, поддержит ли его Син. «Вот тебе социалистическое государство как оно есть, – однажды сказал он, заделывая трещины в коридоре (это тоже входило в список его обязанностей). – Нужно десять мешков цемента – дают пять. Сделал работу – кричат ура, потому что мы перевыполнили план и сэкономили материалы. И получают Героя труда. Что за бред. Вот уроды». Син старательно отвечал пространными хвалами великому вождю и чучхе. Он уверился, что активист работает на начальника тюрьмы, а может, и на госбезопасность. «Он мне врал, – сообразил Син, – чтоб я раскрылся».
Фамилия у активиста была Чхве, а имени он так и не сообщил; Син не исключал, что фамилию подобрали нарочно – постоянно напоминать ему об Ын Хи. И активист то и дело о ней заговаривал. Утверждал, будто ее вовсе не похищали, а приехала она добровольно, тайком выйдя замуж за знаменитого северокорейского актера по фамилии Чои.
– Ты ж вовсю развлекался, у тебя был роман, а у нее депрессия. Неудивительно, а? И она, короче, влюбилась в Чона, обещала убежать с ним на Север. Ну и убежала. Влюбилась и сбежала с ним.
В другой раз он, ухмыляясь, ткнул Сина под ребра:
– Если выберешься и будешь снимать кино, сможешь, между прочим, какую угодно народную или заслуженную артистку выбрать. Все лучшие будут твои. Партия все устроит.
