1978 год подходил к концу, наступили кусачие морозы. Хак Сун принесла Чхве зимнюю форму Народной армии – тускло-горчичный ватник, штаны, сапоги на хлопковой подкладке – и попросила надевать все это на прогулки. Ничего теплее не нашлось. Чхве не видела северокорейской солдатской формы с 1952 года и считала, что сама в таком наряде выглядит нелепо.
Гуляла она дважды в день, утром и после полудня. Температура опускалась ниже нуля, порой падала до минус двадцати; Чхве видела, как люди по деревьям лезут на территорию виллы через ограду, собирают хворост. Позже ей рассказали, что окрестным жителям выделяют скудный паек угольной пыли, которую надо спрессовывать в брикеты, потом на них стряпать и ими же топить, но посреди шестидневной рабочей недели с обязательными политзанятиями и «добровольной работой» на это никому не хватало времени. Один человек, наткнувшись на Чхве, замер и затрясся. «Он непрестанно мне кланялся, – вспоминала Чхве. – Было ему за семьдесят. На усах сосульки, щеки впалые». Она шагнула к нему, хотела помочь, но старик перепугался, извинился и в ужасе шмыгнул в лес. Попадись он охране, его расстреляли бы или отправили в лагерь за воровство. Иногда Чхве слышала вдали крики боли – ритмичные, словно людей секли.
Но больше всего ее интересовали другие дома. Небольшие домики, разбросанные по всей территории, подальше друг от друга; временами к ним подъезжал то джип, то «мерседес-бенц». Наверняка там тоже кто-то живет.
Первой она повстречала арабку.
Чхве столкнулась с ней на дневной прогулке. Женщина шла навстречу; Чхве от удивления замерла. Она впервые видела в этой стране некорейское лицо. «У нее был лепной нос с горбинкой и прекрасная кожа». Арабка тоже смотрела с любопытством. Чхве припомнила то немногое, что знала по-английски.
– Вы откуда?
– Иордания. – Женщина, кажется, обрадовалась, что можно поговорить.
– Иордания? Вы далеко от дома.
– Да. А вы откуда?
– Япония, – соврала Чхве. Сама не знала, почему, но не хотелось говорить, что она из Южной Кореи.
– Где вы купили эту шапку?
На прогулку Чхве надела вязаную шапку.
– Сама связала.
– Правда? Очень красиво.
Чхве улыбнулась. Английский у обеих был слабоват, и беседа зашла в тупик.
– До свидания, – сказала Чхве и пошла дальше. Спустя несколько шагов она услышала:
– Вы счастливы?
Чхве остановилась. Обернулась.
– Я… ну… – пробормотала она и пожала плечами.
– Это очень неприятно, – сказала иорданка. – Я даже не могу написать родным.
– Ой. Это плохо. – Пауза. – Еще увидимся.
Чхве рассказала об этой встрече Хак Сун, а та нахмурилась и посоветовала не разговаривать с иорданкой и вообще ни с кем. Чхве пропустила совет мимо ушей. Она связала иорданке шапку, а иорданка подарила ей на Рождество свой шарф. Спустя пару месяцев иорданка уехала, и больше Чхве ее не видела.
В декабре на виллу зачастил Каи – заставлял Чхве писать новогодние поздравления Ким Ир Сену и Ким Чен Иру, «очень пафосные… на четыре-пять страниц. Идеальным стилем. И на лучшей бумаге». Если Чхве ошибалась или хоть одна буковка выходила недостаточно «аккуратно и четко», Кан велел переписать всю страницу. Проверял все черновики. Критиковал Чхве за то, что повторяется или отвешивает одинаковые комплименты обоим адресатам.
– Вот тут не хватает званий, – говорил он, тыча пальцем. – Товарищ Чхве! Почему вы до сих пор так пишете? Это ошибочная орфография, так пишут только на Юге.
В Рождество Кан наконец одобрил черновики обоих писем и принес дорогую бумагу для чистовиков. Чтоб ни одной кривой буквы, напомнил он, и между буквами равные расстояния, не то придется переписывать. «Двое суток я писала эти два письма, – говорила Чхве. – Столько раз переписывала, что до сих пор помню почти наизусть. В письме Ким Ир Сену было так: „В преддверии Нового года я хотела бы пожелать всего хорошего вам, нашему солнцу, нашему отцу, нашему вождю. Вам, не побежденному в сотнях битв, стальному человеку и нашему досточтимому вождю, который руководил обороной нашей страны против Японии и отказался преклонить колена перед американскими империалистами…”» Письмо его сыну начиналось так: «Свет нашего народа, наш учитель, наш любимый товарищ Ким Чен Ир, я хочу выразить глубочайшую благодарность и сказать спасибо. Я также хочу пожелать вам доброго здравия в наступающем году. Я благодарю вас за то, что поверили мне и помогли узреть новый свет…»
