[20].
И еще: «Стругацкие — трубадуры спецслужб. И не просто спецслужб, а определенного „Комкона”, в котором легко узнается Пятое идеологическое управление КГБ СССР. Об особой приверженности к Стругацким руководителей именно этого управления известно слишком многое. Цинично-элитарный спецслужбизм, вульгарный гностицизм, антигуманизм и расплевывание с собственной коммунистичностью — вот что такое братья Стругацкие. Цинично-элитарный спецслужбизм — это прогрессорство. Стругацкие убедили своего технократического читателя в том, что в истории возможен эксперимент. Естественно, возникает вопрос — кто его проводит над Историей? Как кто? Спецслужбистские элитарии. Люди высшего сорта. Люди, не из „града обреченного”, а из других галактик. Читай — из благословенных США. Стругацкие выдали молодежи, державшей „фигу в кармане” и одновременно делавшей карьеру в разного рода КМО, индульгенцию на очень и очень многое. Этой молодежи сказали: „Стать агентом КГБ — упоительно. Ибо тем самым вы входите аж в элитный „Комкон”! И агентом ЦРУ стать тем более упоительно. Ибо каждый такой агент — экспериментатор, прогрессор”. Стругацкие растлили эту молодежь. Конечно, потому что она сама хотела растлиться, но это не избавляет растлителя от ответственности» [21].
Но гипотезы остаются гипотезами, если не имеют документального подтверждения. Особенно смущает тот факт, что в этом случае на то время не было возможностей опереться на достоверные исследования по поводу тех возможных изменений в поведении, которые может нести тот или иной текст. Влияние Стругацких, несомненно, было, но каким оно было — можно только догадываться.
Есть еще один нюанс, привязывающий А. Стругацкого к спецслужбам. Он заканчивает Военный институт иностранных языков, принадлежащий ведомству ГРУ. Вот, к примеру, что пишет один из выпускников более поздних выпусков: «Нас, офицеров военной разведки, готовили для участия в специальных военных операциях арабских стран против израильской армии. СССР играл не последнюю роль в этом конфликте: в район Египта была переброшена наша 20-тысячная армия со всем вооружением, солдатами, офицерами и генералами. В основном они выступали в роли военных советников или инструкторов» [22].
Кстати, потом А. Стругацкий преподавал в Школе военных переводчиков в г. Канске [23]. Вот воспоминания одного из курсантов: «Я в это время был (с 1948 по 1952 год) курсантом ШВП, имел честь слушать лекции Аркадия Натановича и усердно зубрить японские иероглифы под его строгим руководством. Он был всего немногим старше нас — года на 3–4 — и фактически нашим товарищем и другом. Мы восхищались его эрудицией и глубоким знанием японского и английского языков. По английскому языку он даже „забивал” своего друга, преподавателя английского языка майора Слуцкого! А в японском языке он, ученик академика Н. И. Конрада, тоже „побывавшего” в Канске, выдвинул смешной, но, как оказалось, правильный тезис о том, что все англоговорящие, а русские англоговорящие вдвойне, попадутся в японскую лингвистическую ловушку. Дело в том, что японское shi в английском языке транскрибируется как „ши”, а по академику Конраду японское shi по русской транскрипции произносится как „си”, а не „ши”, а ji как „дзи”, а не „джи”, тем более что в руском языке после шипящих они произносятся грубее, соответственно как „шы” и „джы”» (цит. по [24]).
И еще в эту же копилку — первым соавтором А. Стругацкого был отнюдь не брат, а Л. Петров (см. о нем [25–26]). Книга называлась «Пепел Бикини» [27]. В ней рассказывалось об американских испытаниях водородной бомбы в атолле Бикини, то есть это была такая пропагандистская книга против американских империалистов. По слухам, Л. Петров редактировал и мемуары Хрущева.
Л. Петров, который не столько писал, сколько принес заказ на книгу, был не просто однокурсником Стругацкого по Военному институту. Его женой была внучка Н. Хрущева со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кстати, первый ее муж, с которым они через несколько лет развелись, впоследствии стал более известным человеком, чем Л. Петров. Это Николай Шмелев, ставший известным экономистом и академиком РАН, прозвучавший в перестройку своей статье «Авансы и долги».
