• «Никакого романа быть не может. Любой роман пресекается жесточайшим образом, вообще, это считается браком в работе. Если оперработник вступает в какие-то отношения личные со своим агентом, то это уже все — считайте, что сотрудничества нет. Никаких романов быть не может. А вот отношения нормальные, уважительные поддерживают. Очень многие агенты работают со спецслужбами, потому что им помогли: с родственниками, с родными, с близкими, с лекарствами, с болезнями, да с чем угодно, в какой-то критической ситуации»;
• о вербовке офисного работника: «Она знает, кто приходит, кто уходит, кто с кем шепчется, кто на кого влияет, кто кого не любит. Это очень полезный человек. У нас орден получали за вербовку уборщицы в штаб-квартире НАТО. Эта девушка на самом деле — это прекрасный объект для тонкой вербовки, поскольку она оказалась в ужасном состоянии: мать больная с тяжелой стадией, отец болен, двое детей. По идее, конечно, должна быть спокойная работа, установление каких-то отношений, но никогда мы раньше не допускали такого, чтобы там какого-то хватали, куда-то тащили. Это значит сразу настроить человека против себя. Можно его запугать на 2 часа, через 2–3 часа испуг проходит» [2];
• не бояться вербовщиков: «У нас пока все же не 37-й год. Могут начать мелко пакостить, но не более. Зачастую, когда угрожают, просто блефуют. Если вести себя нагло и уверенно, то спецслужбисты сами отступят, им проще найти другой объект. Есть много людей, которые сами хотят сотрудничать. Кто-то из-за конспиративной романтики. У кого-то неудовлетворенное тщеславие играет. Я сам таких вербовал» [3];
• о будущем: «Агентура всегда была и останется орудием спецслужб. А самой первой известной вербовкой была вербовка Иуды» [3].
Иногда называют самые известные имена завербованных КГБ, что вряд ли может быть правдой, например, такие: Гурченко, Плисецкая и Высоцкий [4]. По Высоцкому был даже судебный процесс, который доказал обратное, и книгу про суперагента приказал изъять [5].
М. Крыжановский, один из соавторов этой книги, в свое время работавший в КГБ, подчеркивает, что экспертиза Института мировой литературы, за которой обратился суд, не может иметь никакой доказательной силы. Он видит ситуацию следующим образом: «Художественными реконструкциями занимался Юлиан Семенов, который не работал в КГБ и понятия не имел, как эти машины — разведка и контрразведка — функционируют, хотя ему давали читать дела оперативной разработки на „ШП” (шпионаж). История Штирлица в том виде, в котором Семенов ее написал, — это вообще издевательство над здравым смыслом, если хотите — сага о придурке, где каждая серия — история очередного провала. У меня же профессиональная реконструкция, построенная на рассказах Владимирова и биографии Высоцкого. Кстати, после выхода нашей, как вы говорите, скандальной книги никто из бывших контрразведчиков Управления КГБ по Москве и Московской области, Первого и Пятого управлений КГБ СССР с опровержением не выступил. Они боятся, что общественность снова — в который раз — потребует открыть архивы» [6].
Его мнение таково, что Высоцкого за концерты и отсутствие на работе исключили из театра, пошли статьи отрицательного характера в прессе. И Высоцкий сам обращается за помощью в КГБ, понимая, что эта компания санкционирована сверху: «Высоцкий это понимал не хуже нас с вами, поэтому тут же отправил письмо на имя председателя Комитета госбезопасности СССР Андропова. Кстати, вскоре после тех событий он написал свою знаменитую „Охоту на волков”, в которой многие видят гимн свободолюбивой интеллигенции. Я же считаю, что поводом к созданию этой песни послужило не что иное, как посетившая его идея предложить сотрудничество КГБ. Вспомните строки:
…Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря.
Людям, работавшим на Лубянку, КГБ обеспечивал надежное прикрытие от любых недоброжелателей».
И еще один нюанс: «Антисоветизм Высоцкого — это миф, который остался нам в наследство от советского прошлого. Наш герой никогда не был антикоммунистом и диссидентом, он не посягал на устои, не пытался встретиться с Сахаровым, Солженицыным или Боннэр, хотя возможность такую имел. Он предпочитал общество простых советских миллионеров: Вадима Туманова, который, несмотря на судимость, пристроился к золотым приискам, Бабека Серуша, торговавшего советским оружием и выполнявшего щекотливые поручения советских спецслужб…»
