– О! Господин ротмистр Венде.
Она сказала «ротмистр», хотя мужчина на фотографии был в гражданском костюме. И спросила, знала ли Анна супругов Венде. Нет? Это странно. Она должна была их знать, ведь Анну с женой ротмистра, госпожой Ренатой Венде, объединяет общая драма. Ведь и майор Филипинский, и ротмистр Венде вместе находились в Козельске. Она знает от господина Хуберта Филлера, что Анна все еще надеется узнать о его судьбе, а госпожа Венде как будто бы нашла способ получить официальное подтверждение того, жив ее муж или нет.
– Каким образом она собирается получить его? – Анна встала из-за столика и смотрела теперь прямо в глаза Актрисы. – От кого?
– От нынешних властей. – Актриса взглянула сверху на снимок ротмистра. – Она говорила, что ей необходимо для этого подать какие-то документы и что надо приложить к ним фотографии мужа.
– Вы знаете адрес госпожи Венде?
Анна знала от Филлера, что госпожа Рената Венде должна прийти за своими отпечатками завтра. Но после того, что она услышала от Актрисы, для Анны было бы мучением ждать до завтра. Она сделает все, чтобы увидеть эту женщину уже сегодня. Она уже сегодня хочет знать, какой та нашла способ, чтобы узнать окончательную правду. Да, безусловно, она боялась этой правды, но продолжать жить в постоянной неопределенности у нее уже больше не было сил. Анна сама не раз говорила Нике, что не знать – это мучение, а знать – это несчастье. Но у нее нет выбора. Она готова принять любую правду.
Анна закончила ретушировать фотографию ротмистра, попросила Юра сделать отпечатки и отправилась по адресу, который узнала от Актрисы. От остановки трамвая, который привез ее в район Подгуже, ей пришлось еще около четверти часа идти пешком, прежде чем она оказалась у калитки, за которой виднелся небольшой дом, тщетно пытавшийся произвести впечатление загородной виллы: ступеньки, ведущие во внутренний двор, осыпались, тут и там был виден потрескавшийся цемент, под одной из водосточных труб стояла бочка, а балюстрада террасы совсем почернела, краска облупилась. Перед домом лет пяти мальчик пытался лопаткой закопать огромного жука, который отчаянно старался выбраться из ловушки. Мальчик с удивлением смотрел на женщину с опущенной на лицо вуалью. Наверное, она напоминала ему своим видом злых волшебниц из сказок, потому что он, как-то недоверчиво взглянув на нее, быстро направился в сторону дома.
– Скажи маме, что я принесла снимки от фотографа! – крикнула ему вслед Анна.
В дверях дома появилась загорелая блондинка в цветастом шелковом платье. С яркой губной помадой на губах она была похожа на даму, которая собирается отправиться на коктейль.
Сидя на диванчике в небольшой гостиной, Анна по-прежнему держала конверт с фотографиями ротмистра Венде в своей сумке. Ротмистр ша пошла на кухню заваривать чай, поэтому у Анны было время, чтобы осмотреться в современно обставленной комнате. Ее внимание привлек бюст маршала Пилсудского на полке с альбомами и мужской пиджак, висевший на спинке стула. Хозяйка дома внесла чай, пододвинула к Анне блюдечко с лимоном, нарезанным кружочками. Анна давно уже не пила столь ароматного чая, а лимоны видела лишь у торговцев на рынке.
Женщина придвинула к ней пачку сигарет «Кэмел». Анна отказалась: она не курит. За дверью, ведущей в соседнюю комнату, раздался страшный шум. Это мальчик тянул на шнурке деревянный грузовик, изображая его тарахтение. Ротмистрша вынула из карминного цвета уст стеклянный мундштук, грациозно выпустила дым и прокричала в сторону дверей, хотя знала, что ее приказ не будет выполнен:
– Войтусь, не шуми ты так!
– Буду шуметь! – Мальчик с размаху пнул ногой игрушку. – Потому что мне скучно!
Он закатил свой грузовичок прямо под ноги Анны, которой пришлось быстро убрать ноги под диван. Мальчик с явной неприязнью смотрел на эту странную женщину, лицо которой заслоняла вуаль. Мать вывела сопротивлявшегося ребенка за дверь и сказала вполголоса, как будто хотела оправдаться:
– Отца он даже не видел. Родился в апреле сорокового года. О таких говорили: родившийся post mortem.
– Мы все живем post mortem.
