- Вот что, милейший мой, - говорит он, хитро щуря глаза. - Будем говорить начистоту. Я вас ценю потому, что вы умеете оболванивать массы.
- Оболванивать?
- Ну, это, может быть, немножко резко, - уступает хлебный король. Скажем: околпачивать. Или еще вежливее: обставлять. А? Что?
Редиард Гордон видит, что у хлебного короля игривое настроение, и в тон ему подтверждает:
- Да, да, я умею, мистер.
- Ведь девяносто девять процентов людей - это круглые идиоты. Что?
Редиард Гордон решает трудную задачу: считает ли хлебный король, что он. Гордон, входит в число девяносто девяти или в число избранного одного процента.
- М-м! - мычит Редиард Гордон.
- Умным людям нужны деньги, а идиотам нужна идея. И-д-е-я! Подавайте им идею, иначе они взбунтуются. А?
- Д-да, идея, - робко произносит Редиард Гордон, не зная, куда клонит Ундерлип.
- Вам известно, что война решена?
- То есть, пока еще неофициально, мистер.
- Что значит "неофициально"? Я, Лорисоон, Бранд, Дэвис, четыре треста решили. Ну? Америка в союзе с Францией против Англии и Японии. Ясно, как на шахматной доске. Что?
- Я весь внимание, мистер.
- В наших руках вся американская пресса. Я, Лориссон, Бранд и Дэвис скупили половину акций газетного треста "Полиграф".
- Отлично, мистер.
- Нам нужен человек, который умеет выдумывать порох. Этот человек вы, Редиард Гордон.
- Я? Позвольте вам выразить...
- Ничего не надо выражать, - жестом освобожденной из простыни голой руки останавливает его хлебный король. - Вы будете главным директором всех наших изданий. Что?
Пока ошеломленный Редиард Гордон находится в счастливом трансе, Ундерлип скидывает с себя простыню и влезает в кальсоны.
- Позвольте все-таки выразить... - пробуждается из забытья Редиард Гордон.
- Нет, повторяю: не надо выражать, - похлопывая по своему животу, говорит хлебный король. - Выдумайте порох!
- То есть?
- Нам нужна идея. Понимаете? И-де-я! Ха-ха! Идея для остолопов, для баранов, крепкая, как нашатырь. Идея, которая била бы в нос и исторгала бы слезы. Слезы умиления. Слезы патриотизма. Словом, нам нужно, чтобы все поголовно захотели воевать. Что вы скажете? Выдумайте, мистер, хороший порох, и вы тоже будете купаться в гробнице какого-нибудь фараона.
Редиард Гордон складывает обе руки, ладонь к ладони, и поднимает их вверх:
- Господи, боже мой! Разве не я выдумал Кингстон-Литтля? Разве не я выдумал "Америка для американцев"? Разве не я...
- Вы, вы, вы! Но нам нужно еще крепче. Ведь это война, вторая война. Понимаете?
- Есть, мистер.
- Ну?
- Выпустите на миллионы долларов акций всех четырех трестов в мелких купюрах. На три-четыре миллиона. Самая широкая рассрочка. Верная гарантия дивиденда. Военная сверхприбыль дает сверхдивиденд.
- Ага! Aral
- Каждый рабочий получает акцию. Каждый рабочий хочет войны. Жаждет победы Америки, потому что он акционер и патриот. Америка для американцев, все дивиденды всего земного шара для американцев.
- Вы выдумали настоящий порох, Редиард Гордон. Позвольте выразить вам...
Тут приходит очередь и за Редиардом Гордоном. Он повторяет жест хлебного короля.
- Не надо выражать, мистер. Я выражу все это в прессе.
- Выражайте.
Ундерлип ныряет головой в свою сорочку и оттуда еще раз бормочет:
- Выражайте, мистер Гордон.
Автомобиль с Сэмом останавливается за городом, на пустыре, Сэма ведут к одинокой ферме, находящейся в полуверсте от дороги, среди забранных колючей проволокой полей. Молодцы вталкивают Сэма в ферму, а сами остаются за дверью.
В комнате только один человек - Кингстон-Литтль.
Он сидит на табурете, за большим некрашеным столом, опершись о стол локтями и опустив голову на руки, и глядит прямо на Сэма.
- Сэр, мне ничего не будет?
- Болван!
Вот тебе и тонкое обращение! Собственно, почему он прежде был мистером Сэмом, а теперь стал болваном? Разве он не сделал все, что нужно?
- Потому что вы скисли, мистер Сэм.
- Мистер, я не знал, что это бомба. Если бы я знал, что это бомба. Если бы знал, побей меня бог...
- За то, что вы идиот, вас бог и побьет, уважаемый мистер Сэм. Видали ли вы когда-нибудь настоящие бомбы?
