А иконосы чего они предпочитали вешать в своём доме на самом видном месте? Конечно, раз Содом, то напрашивается образ Гитлера, когда он фотографировал своих многочисленных женщин в самом «интересном» ракурсе — когда они сверху приседали над ним на корточки. В самом деле, при раскопках часто находят культовые изображения женщин с непомерно развитым задом — правда, эту их особенность телосложения не разбирающиеся в человеческой психологии археологи почему-то трактуют как преклонение перед детородными (материнскими) функциями женщин. Вообще археологам трудно приходится также и при объяснении того факта, что при раскопках на тысячу женских иконосов приходится только одно изображение бога мужского пола.
Так какое изображение было в главном храме Содома? Конечно, не мужское. Женское. Возможно, подобно многим найденным идолам, оно было без лица (а из опыта психокатарсиса мы теперь знаем смысл этого подсознательного символа). Или она была «красавицей», а в руке было боевое копьё, как у Артемиды, или она была со скорбящим ликом (как Кибела над телом мёртвого Аттиса), а изображённая вокруг «массовка» учеников вся сплошь была с депрессивными лицами. Словом, всё было в точности, как и в наши дни. В присутствии этих изображений на стенах содомические семьи становились крепче: дети по-солдатски повиновались родителям, мать рожала ещё и ещё, а в доме был только один хозяин. (В Содоме были крепкие семьи, и женщины были «счастливы», как Софья Андреевна рядом с «музыкантом»!) Одним словом — порядок.
Вообще говоря, большинство содомитов (жителей Содома) себя в толпе («от молодого до старого, весь народ со всех концов города»), требующей у дверей дома Лота «познать» двоих его гостей, обнаружили с удивлением. Многие даже и не подозревали, что их интересует гомосексуализм!
Странное заявление? Удивительное? Нисколько. Вспомните ту толпу, которая перед Пилатом восторженно кричала «возьми, возьми, распни Его!», и которая утихала лишь для того, чтобы более явственно были слышны слова первосвященников, прежде считавших себя национал-патриотами: «Нет у нас Царя, кроме кесаря!» (Иоан. 19:15-16). Нет ровным счётом ничего удивительного в том, что патриотически настроенные первосвященники вдруг увидели себя преклоняющимися перед римским императором — по их разумению, воплощением сатаны. Точно так же толпа евреев, прежде на логическом уровне убеждённая, что она следует за Богом и стремится к справедливости и порядку, вдруг явила себя беснующейся у Лифостротона, где на судилище воссел римский наместник Иудеи Понтий Пилат. Ничего удивительного, ибо таково свойство людей, предназначенных к вечной погибели: при соприкосновении с небесным от них разом отпадает словесная шелуха лестных самоопределений и является их истинное мурло. Рядом с Сыном Божьим некрофилы свою сущность проявили во всей полноте — превратились в убийц. Точно так же, можете не сомневаться, поступили бы и жители Содома. Явись перед этой толпой писатель уровня Льва Толстого, — содомиты бы его не убили (ведь он всё-таки — далеко не полнота Слова!), они бы ограничились отлучением его от своей государственной церкви. Тем проявив свою сущность убийц в более жухлой форме — гонителей и злобствующего хулиганья. Ангелы Божьи, пришедшие в Содом вывести оттуда почти генитального Лота, по силе святости занимали положение между Сыном Божьим и Львом Николаевичем явно промежуточное, поэтому толпа с Ангелами промежуточно себя и проявила — не убийцами и не гонителями, а педерастами, всем городом желающими «познать» непонятных для их понятийно-цифровых полушарий мозга путников.
Да, грех Содома был действительно в предпочтении анальной «сексуальности», но не только в форме гомосексуализма. Прежде всего в форме страстной любви. Содомиты были виновны в том, что способны были только на некрофилические взаимоотношения. «Жители же Содомские были злы и весьма грешны перед Господом» (Быт. 13:13). «Грех их, тяжёл он весьма» (Быт. 18:20). И были сожжены огнём собственной мерзости, хотя излита была сера. И кто знает, может быть, уже видя изливаемый на них с неба огонь, они и в последние минуты пели:
