Он провел меня по ненадежному деревянному настилу, который шел перед входами в пещеры, до самого его конца. Здесь он остановился, весь дрожа.
— Едва спаслись, — прошептал он. — Даже с черными волосами ты не очень похож на мужчину рода самар, ты большой и сильный, как женщина. И эта штука, которая висит у тебя на поясе, выдала бы тебя. Больше ни у кого такой нет. Лучше бы ты ее выбросил.
Он говорил о моем пистолете, единственном оружии, которое было у меня с собой, не считая хорошего охотничьего ножа. Дикость предложения сответствовала наивности Льюлы. Он был прав, говоря, что оружие может выдать меня, но, с другой стороны, его отсутствие могло вообще привести к моей преждевременной кончине. Мне, однако, удалось каким-то чудом пристроить пистолет так, что он был почти скрыт набедренной повязкой.
Когда мы стояли в самом конце настила, ожидая, пока женщины спустятся и уберутся с дороги, я смотрел вниз, на жителей деревни. В основном меня интересовала группа женщин вокруг большого костра. Это были дюжие особи, широкоплечие, с развитой грудной клеткой, с выпуклыми мускулами гладиаторов. Они смеялись, выкрикивали грубые шутки, переругивались хриплыми голосами. Свет костров бросал колеблющиеся блики на их почти нагие тела и грубые мужеподобные лица, ясно освещая их, так что мне было нетрудно разглядеть интересующие меня подробности.
Они не были совершенно лишены красоты — бронзовокожие, коротко стриженые амазонки. Но хотя их фигуры и были в своей основе женскими, похоже было, что в них не осталось ни следа женственности. О них просто нельзя было думать, как о женщинах, и все тут. Пока я наблюдал за ними, две из них поссорились. Они начали обзывать друг друга, а потом продолжили ссору физически. Они дрались отнюдь не как женщины. Не вцеплялись в волосы, не царапались… Они сражались, как пьяные канадские лесорубы.
Совсем другой была группа вокруг маленького костра. Тихо, как мыши, мужчины скромно наблюдали за дракой — на расстоянии. По сравнению с женщинами они были слабыми и низкорослыми, голоса их — тихими, вели они себя униженно.
Льюла и я не стали ждать исхода схватки. Две женщины, которые прервали наш подъем, спустились уровнем ниже, освободив путь на третий уровень, где располагалась пещера Бунд. Когда мы добрались туда, Льюла сказал, что пещера Бунд — третья слева от меня, и собрался покинуть меня.
— Где пещеры мужчин? — спросил я его, прежде чем он успел убраться.
— На самой верхней террасе.
— А которая твоя?
— Последняя пещера налево от лестницы, — сказал он. — Я сейчас иду туда. Надеюсь больше никогда тебя не увидеть.
Его голос дрожал, а сам он трясся, как лист. Казалось невероятным, что можно низвести мужчину до такого вызывающего жалость состояния презренного страха. И сделали это женщины! А ведь все-таки при встрече с сарбаном он проявил подлинную храбрость. Покачав головой, я направился к пещере Бунд, женщины-воительницы из Хоутомай.
Деревянные настилы перед вырубленными в утесе пещерами жителей деревни Хоутомай казались весьма ненадежными, но они служили своей цели. Я думаю, здешние обитатели привыкли к ним и, не зная ничего лучшего, были ими довольны. Их конструкция была простой, но практичной. В дыры, проделанные прямо в поверхности утеса, сложенного песчаниками, были вставлены прямые вилки деревьев, которые торчали наружу примерно на два фута. Они подпирались другими ветвями, нижние концы которых покоились в выемках, вырезанных примерно в футах двух ниже дыр. На верхние торцы этих ветвей были положены шесты и связаны полосками сырой кожи, на них были брошены необработанные шкуры. Эти настилы казались очень узкими, особенно если смотреть вниз с опасной высоты утеса, и у них не было поручней. Я не мог не подумывать о том, как скверно было бы ввязаться в драку на таком настиле. С такими мыслями на уме я пробирался ко входу в третью пещеру слева. Все тихо, и внутри темно, как в кармане у трубочиста.
— Эй, там, внутри! — крикнул я.
Мне ответил сонный женский голос.
— Кто там? Чего ты хочешь?
— Бунд хочет, чтобы ее новую рабыню отправили вниз, — сказал я.
