Он победителем вышел из опаснейшего испытания. Отныне он превратился в подлинного правителя Франции – на все оставшиеся ему 11 лет жизни.
* * *
Но вернемся пока во Францию в 30-е годы.
В то время кардинал де Ришелье отвечал на все бросаемые ему вызовы мастерски, то есть он жестоко и беспощадно их подавлял.
Множество блестящих представителей французской аристократии кончили в те годы жизнь на эшафоте или в тюремной камере, и все их мольбы перед королем о помиловании остались без ответа. В числе погибших можно назвать маршала Жана-Батиста д’Орнано (умер в тюрьме в 1626 году), Александра де Бурбона, шевалье де Вандомма (умер в тюрьме в 1629 году), маршала Луи де Марийяка (обезглавлен в 1632 году), его брата, Мишеля де Марийяка, советника парламента (умер в тюрьме в 1632 году) и многих-многих других.
Это дало повод все тому же Франсуа де Ларошфуко сделать вывод:
«Столько пролитой крови и столько исковерканных судеб сделали правление кардинала Ришелье ненавистным для всех».
Биограф Ришелье Франсуа Блюш категорически не согласен с таким толкованием и объясняет подобное отношение к кардиналу следующим образом:
«Воспоминание о государственных узниках тянет за собой вопрос о взаимном влиянии и ответственности короля и кардинала, кардинала и короля. Были ведь и королевские узники, осужденные (и ожидавшие помилования) или сосланные, но в глазах современников все они были жертвами ужасного Ришелье».
Историк Луи Баттифоль уверен, что происходило так отнюдь не случайно, и это была сознательная тактика Людовика XIII, который «делал вид или заставлял верить в то, что единственным виновником был Ришелье».
Конец войны за мантуанское наследство
Следует считать Ришелье
настоящим победителем
всего этого предприятия в целом.
Франсуа БЛЮШ
А тем временем в Италии истек срок перемирия, и кардинал де Ришелье отдал войскам приказ возобновить боевые действия. После этого французское наступление в Пьемонте развернулось с удвоенной силой, и к 26 октября войска герцога де Ля Форса достигли Казале, где продолжал мужественно держаться французский гарнизон. Предстояло нанести последний удар по позициям испанцев. Уже началась перестрелка, и тут вдруг в клубах дорожной пыли появился всадник, размахивающий свитком. Ворвавшись в ряды готовых вступить в рукопашный бой войск, он закричал:
– Мир! Мир! Прекратите стрелять!
Это был Джулио Мазарини, доставивший герцогу де Ля Форсу согласие генерала Гонсалво де Кордова снять осаду цитадели и вывести войска из города без всяких условий. Кроме того, папский легат сообщил о подписании мирного договора в Регенсбурге.
В связи с этим Франсуа де Ларошфуко так отозвался о мужестве Мазарини:
«Мазарини имел более смелости в душе, чем в уме, в противоположность Ришелье, который был одарен умом смелым, но слабой душой».
Прямо скажем, что подобное мнение о малодушии кардинала де Ришелье представляется нам весьма спорным, но в данном случае нас интересует указание на бесстрашие того, кто очень скоро придет к нему на смену. В результате его действий маршал де Ля Форс отдал приказ прекратить огонь, а уведомленный о принятом решении кардинал де Ришелье одобрил произошедшее.
Таким образом, кровопролитие закончилось, и за дело вновь взялись дипломаты. В результате вслед за уточненным по ряду принципиальных пунктов Регенсбургским договором (октябрь 1630 года) были подписаны мирный договор в Кераско (апрель 1631 года) и секретные Туринские соглашения (июль 1632 года). Это принесло Франции очевидный внешнеполитический успех: были подтверждены права герцога Неверского на владения мантуанских герцогов, французам был отдан город Пиньероль и ведущая к нему военная дорога и т. д.
Таким образом, война за мантуанское наследство закончилась, и практически все задачи, поставленные кардиналом де Ришелье в Северной Италии, были решены. Это значит, что Франция восстановила и даже закрепила свое политическое и военное присутствие в этом районе.
Очевидно, что очень важную роль в мирном завершении противостояния в Северной Италии сыграл Джулио Мазарини, и с того самого времени кардинал де Ришелье начал присматривать за этим честолюбивым итальянцем, проникаясь к своему будущему преемнику все большей и большей симпатией.
