Однако ее армии оказалось недостаточно, чтобы обеспечить наступление на столицу, так что Марии Медичи пришлось повернуть на юго-запад, в сторону Ангулема, где она в дальнейшем осела практически на целый год. Оттуда повстанцы перебрались в Анже, где королева-мать взывала к благоразумию французов, побуждая их изгнать герцога де Люиня и прекратить бесчинства, изменившие страну до неузнаваемости.
Королевский двор, ставка которого в то время находилась в Сен-Жермене, был крайне обеспокоен сложившейся ситуацией. Монарх оказался зажат меж трех фронтов – так называемыми «грандами» (мятежными представителями высшего дворянства), гугенотами и Испанией – которые вполне могли помочь королеве-матери как с финансовой, так и с военной точки зрения. Опаснее всего было то, что, находясь внутри такого «треугольника», король не мог предугадать, откуда ждать нападения. К тому же возможностью свергнуть правящее лицо могли воспользоваться несколько сторон, если вообще не все три стороны разом. Положение было крайне напряженным.
* * *
Поначалу Людовик планировал силой захватить мать в плен, однако куда более осторожный и дальновидный герцог де Люинь посоветовал ему отказаться от столь радикальных методов и послать гонца за епископом Люсонским с приказом возобновить его деятельность в окружении королевы-матери. И тот приехал и посодействовал заключению между матерью и сыном договора о примирении. Согласно этому договору, Марии Медичи было гарантировано сохранение всех прав, предоставлена полная свобода проживать, где ей будет угодно, и пользоваться всеми доходами ото всех ее имений. Более того, Людовик XIII обязался даровать прощение людям, содействовавшим бегству королевы-матери из Блуа, а герцогу д’Эпернону даже выдали 300 000 ливров. После этого король через герцогиню де Монбазон пригласил мать прибыть в Тур для встречи.
* * *
Встреча Людовика XIII и Марии Медичи состоялась 5 сентября 1619 года в замке Кузьер, что близ Тура. Там сын с матерью даже обнялись, и последняя, расчувствовавшись, смахнула со щеки набежавшую слезу. В тот же день они вместе поехали в Тур, а вслед за этим последовали обеды, пиры и охоты, сменявшие друг друга в течение нескольких дней. Арман-Жан дю Плесси-Ришелье находился среди почетных гостей. Сам герцог де Люинь вынужден был демонстрировать ему свое расположение, хотя им обоим была прекрасно понятна истинная цена происходившего. Что же касается нашего героя, то он не питал в отношении де Люиня никаких иллюзий. В своих «Мемуарах» он потом написал:
«Свет не видал большего обманщика, чем месье де Люинь. Он давал обещания, не только зная, что не будет их выполнять, но и заранее зная, чем это затем оправдает».
16 октября 1619 года Мария Медичи в сопровождении десятитысячного эскорта торжественно въехала в Анже, и там ей был отведен один из самых красивых дворцов. Между тем новости, поступавшие из Парижа, не радовали: усиление позиций де Люиня, назначение к ее младшему сыну Гастону нового воспитателя д’Орнано, человека де Люиня…
Короче говоря, уже к весне 1620 года Франция вновь зажила предчувствием кровавых столкновений, а в окружении королевы-матери все чаще стали звучать призывы к решению всех проблем самым кардинальным путем.
Арман-Жан дю Плесси-Ришелье, уже став кардиналом де Ришелье, потом будет называть это принципом «демонстрации силы» или политикой «с позиции силы». В самом деле, ведь армию вовсе не обязательно приводить в боевую готовность исключительно для ведения военных действий. В определенных ситуациях можно достичь желанной цели, и не прибегая к оружию, но для этого нужно показать потенциальному противнику всю свою мощь, а главное – решимость идти до конца. «Продемонстрировать свою силу, чтобы не быть вынужденным прибегнуть к ней» – так звучит основной постулат подобной концепции.
