Сен-Сиран имел прирожденный дар духовного наставника и руководителя. И он быстро снискал себе поклонников, в том числе в среде аристократов и ученых.
Вскоре вокруг Сен-Сирана образовался кружок так называемых «отшельников», то есть людей, бросивших свои светские обязанности, но при этом не связавших себя монашескими обетами.
Как и протестанты, Сен-Сиран критически относился к обмирщению церкви, то есть к ее переориентации на решение проблем мирской жизни. И это – мягко говоря. На самом деле он выступал против занятий служителей церкви коммерцией, против привилегий, против материальных благ для священников и т. п. Это, на его взгляд, мешало им решать задачи высокодуховные. И он поселился в загородном Пор-Рояле исключительно потому, что считал, что в городе искушение дьявола действует сильнее.
Сен-Сирана можно понять, и многие его мысли и сейчас выглядят вполне актуально. Но, как известно, Ришелье не терпел никаких форм неподчинения. И, кстати, в случае с Сен-Сираном все бы так и закончилось на уровне простой взаимной неприязни, если бы аббат не сунулся в большую политику и не выступил против некоторых действий кардинала.
Чем же конкретно он провинился?
Во-первых, аббат признал легитимным тайный брак Гастона Орлеанского с Маргаритой Лотарингской, сестрой герцога Карла IV Лотарингского.
Во-вторых, он открыто осуждал внешнюю политику Ришелье.
В-третьих, он имел слишком большое влияние.
Биограф Ришелье Энтони Леви в связи с этим отмечает:
«В 1630 году Сен-Сиран присоединился к партии Марии Медичи и был бы арестован после “Дня одураченных”, если бы не покинул Париж».
Его арестовали 15 мая 1638 года. Как выяснилось, по приказанию Ришелье. Последний же в тот же день сообщил Полю-Филиппу Ардуэну де Бомон-Перефиксу, будущему архиепископу Парижа:
«Сегодня я совершил одну вещь, которая восстановит против меня всех. Я приказал арестовать именем короля аббата Сен-Сирана. Ученые и порядочные люди, возможно, поднимут по этому поводу шум. Как бы там ни было, я уверен, что сослужил службу церкви и государству. Мы избавились бы от многих несчастий и беспорядков, если бы заключили в тюрьму Лютера и Кальвина, едва они начали свои проповеди».
Бумаги, принадлежавшие аббату, которых набралось целых два сундука, досконально изучили, однако ничего противозаконного в них не обнаружили. Тем не менее Сен-Сиран находился в заключении в Венсеннском замке пять лет и был освобожден только после смерти Ришелье и незадолго до своей собственной смерти.
Оправдывая столь суровые меры по отношению к аббату, Ришелье утверждал, будто Сен-Сиран страшнее десяти неприятельских армий. По его мнению, он проповедовал опасное учение, которое могло произвести смуту.
По сути, кардинал поступил с ним жестче, чем в свое время с жителями побежденной гугенотской Ла-Рошели, и историк Франсуа Блюш оценивает это так:
«В данном случае Ришелье не хватило осторожности, хладнокровия и чутья».
В результате аббат Сен-Сиран был освобожден лишь 6 февраля 1643 года, полностью к тому времени ослепший, и он умер через несколько месяцев после этого. Арест создал ему ореол мученика и подарил Сен-Сирану симпатии многочисленных врагов Ришелье.
Отец Жозеф имел один из тех
мощных умов, к которым любят
присоединяться высшие таланты.
Жан-Батист-Оноре КАПФИГ
А 18 декабря 1638 года, как уже говорилось, умер от апоплексического удара отец Жозеф.
Кардинал де Ришелье, занятый борьбой с заговорами и активной дипломатической деятельностью, был совершенно убит горем. Известно, что после этого печального события он, всегда такой сдержанный и даже холодный, вдруг расчувствовался и сказал:
– Я потерял единственное свое утешение, единственную свою поддержку, моего доверенного человека и мою опору.
Очевидцы прощания кардинала с отцом Жозефом рассказывают, что «железный Ришелье» не мог справиться с собой и рыдал над гробом монаха.
Известно также, что вскоре после смерти отца Жозефа фаворитом кардинала де Ришелье стал будущий кардинал Джулио Мазарини.
В целом можно сказать, что отец Жозеф стал при кардинале де Ришелье некоей символической фигурой, и понятие «серый кардинал» благодаря ему начало употребляться для обозначения лица, которое, оставаясь за кулисами, как кукольник за ширмой, заправляет важными делами.
