А началось все так. 16 июля 1639 года в Авранш прибыл по какому-то делу, не имевшему никакого отношения к габели, судебный чиновник Шарль Ле Пупинель. Но почему-то разнесся слух, что он явился для установления габели и запрещения употреблять белую соль. А может быть, это была сознательная провокация, никто не знает, но факт остается фактом: Ле Пупинель остановился на постоялом дворе, и толпа, вооруженная палками и камнями, набросилась на него, а затем кто-то вырвал у него шпагу и ранил несчастного. Двое слуг Ле Пупинеля бросились его защищать, и их убили на месте. А потом ни в чем не повинному чиновнику выкололи глаза и бросили в канаву истекать кровью. Там он и умер.
Той же ночью были совершены нападения на служащих бюро по сбору налогов, а потом погромы продолжились в других местах.
Историк этого восстания Пьер-Франсуа-Леон Ля Сикотьер описывает его так:
«Увлекаемые своими инстинктами, далеко не всегда ясно осознанными, массы очень часто сами увлекают за собой даже тех, кто претендует на руководство ими. <…> Это восстание было довольно значительным. Оно потребовало от государственной власти посылки крупных войск; оно сопровождалось, с переменным успехом, схватками между войсками и крестьянами; оно закончилось кровавыми и ужасными репрессиями. <…> Оно не разразилось внезапно, но имело своим источником и причиной давнюю ситуацию и было в течение несколькх лет, так сказать, перманентным».
К осени 1639 года численность восставших достигла 20 000 человек. Они были организованы в так называемую «Армию страдания», разбитую на бригады, каждая кз которых имела своего командира. Последние подчинялись единому штабу восстания, а во главе всего стоял полулегендарный Жан Босоногий. Точное имя этого человека неизвестно. Одни историки говорят, что под этим именем скрывался викарий Жан Морель из Сен-Сатюрнена, что около Авранша. Другие уверяют, что это был некий месье де Понтебер, местный дворянин, который якобы «переоделся крестьянином и имел поручение от недовольных принцев и сеньеров, удалившихся из Франции». А вот в «Мемуарах» маркиза де Монгла утверждается, что восставшие «выбрали между собой предводителя, которого называли Жан Босоногий, дабы этим показать, что налоги довели их до такого состояния, когда они уже не могут обуваться». Подобное объяснение выглядит вполне правдоподобно, но не открывает настоящего имени народного героя. В любом случае, он объявил об отмене выплаты всех налогов, а причастных к их взиманию приказал сурово преследовать, вплоть до предания смертной казни.
В результате практически вся территория Нормандии быстро оказалась под контролем «босоногих», что потребовало от кардинала де Ришелье принятия срочных мер.
На самом деле кардинал не был сторонником введения дополнительных налогов, считая этот путь малоэффективным и даже очень социально опасным. Знал он и о многочисленных злоупотреблениях, царивших в области взимания налогов, но при этом ничего не мог поделать. А война тем временем продолжалась, и она требовала все новых и новых денежных поступлений. С другой стороны, имел место явный бунт, открытое неповиновение власти, которую он олицетворял. А это значило, что с «босоногими» нужно было покончить самым решительным образом, дабы их «пример» не распространился на другие провинции королевства.
Для этого он отозвал с театра военных действий отборные войска под командованием будущего маршала Жана де Гассиона. Каратели этого молодого человека представляли собой в основном иностранных наемников, и они проявили невиданную жестокость в отношении восставших. Против подобных мер выступил даже архиепископ Руанский Франсуа д’Арле. Все было бесполезно, но зато к началу 1640 года все районы и города, охваченные восстанием, перешли под контроль правительственных войск. Последним 2 января 1640 года был взят Руан, столица Нормандии и один из основных очагов политической оппозиции еще с первого года царствования Людовика XIII.
А потом в Нормандию прибыл с чрезвычайными полномочиями сам канцлер Сегье, и уж он-то сумел «примерно разобраться» с мятежной провинцией. В результате все главные зачинщики волнений были казнены, Нормандия лишилась своего парламента, а Руан – муниципалитета. Все незаконно отмененные налоги были восстановлены, а Руан в дополнение ко всему был приговорен к выплате в казну 1 000 000 ливров штрафа (несколько меньшие суммы должны были заплатить остальные «мятежные» города). Понятно, что сделано это было по повелению Ришелье, который решил превратить наказание Нормандии в «примерный урок» для остальных провинций. Как говорится, чтобы неповадно было…
