Важно было еще выяснить намерения Англии, и Ришелье направил туда специальное посольство, которое довело до Карла I, что от него не требуется «ни людей, ни денег», а только соблюдение нейтралитета.
Таким образом, была подготовлена «дипломатическая почва» для вступления Франции в войну с Испанией. Некоторые историки называют это потерей времени, но это не так: кардинал к решению всех серьезных вопросов подходил основательно, и ему явно не хотелось, чтобы Франция в данном случае выглядела нападающей стороной.
Он без особого энтузиазма относился к своим союзникам, но при этом совершенно правильно выжидал нужный момент: ему важно было иметь право обвинить Филиппа IV в посягательстве на интересы короля Людовика XIII.
* * *
Итак, Франция официально объявила войну Испании лишь 19 мая 1635 года.
Сasus belli (удобный формальный повод) представился 26 марта. В этот день испанские войска вторглись из Нидерландов в Трирскую область, находившуюся под покровительством короля Франции. Они перебили стоявший в Трире французский гарнизон, завладели особой курфюрста и отправили его как пленника во Фландрию. Этот дерзкий вызов Испании не мог остаться без ответа. Соответственно, как только в Париже узнали о захвате Трира, срочно был созван Королевский совет, на котором кардинал де Ришелье предложил объявить войну Испании. За заранее заготовленную декларацию об объявлении войны члены Совета проголосовали единогласно.
Правда, конкретная дата начала войны пока не была названа, так как кардинал де Ришелье хотел дождаться результатов переговоров со Швецией. Они, как уже говорилось, завершились 28 апреля 1635 года подписанием союзного договора, и это устранило последние препятствия…
* * *
Франция была готова к войне. Те месяцы, что прошли после разгрома шведов при Нёрдлингене, Ришелье использовал для приготовлений. Он прекрасно понимал, что французская армия в тот момент уступала испанской – как по численности, так и по оснащению. Но самые серьезные опасения вызывал у него уровень высшего командования, а также возраст некоторых полководцев (например, герцогу де Ля Форсу, произведенному в маршалы в 1622 году, было далеко за семьдесят). Как это неоднократно бывало в истории, старые военачальники выглядели неподготовленными к новым методам ведения войны, но при этом упорно цеплялись за свои места. Маршалов было много, а доверить командование – некому. В 1635 году, в разгар военных приготовлений, кардинал поделился своими сомнениями в письме к суперинтенданту финансов Клоду Ле Бутийе.
«Мне внушает серьезную тревогу возраст месье де Ля Форса, но что здесь можно поделать. Король лучше всех знает военные кадры. Даже если он объедет все свое королевство, то, с моей точки зрения, все равно не найдет таких военных, каких желательно было бы иметь».
Конечно, в ходе войны «такие военные» нашлись, и были они молоды и талантливы, но до поры до времени кардиналу пришлось доверять старым полководцам, о которых он, за редким исключением, был весьма невысокого мнения.
По большому счету пока у Франции было лишь одно несомненное преимущество – ее выгодное положение. Страна была хоть и велика, но компактна, и это создавало возможности для быстрой переброски войск с одного фронта на другой. Противник же, напротив, был разобщен. Испания, Нидерланды, Германия и Северная Италия находились далеко друг от друга и не имели связующих переходов, что не давало вражеским армиям возможности объединиться. К тому же Габсбурги вынуждены были вести борьбу на собственной территории: со шведами, с германскими протестантами, с голландцами…
Было у Франции и еще одно важное преимущество. О нем Генри Сент-Джон, виконт Болингброк, в своих «Письмах об изучении и пользе истории» пишет так:
«Он (Ришелье. – Авт.) имел двойное преимущество, вступив в войну на столь позднем этапе: ввод свежих войск против утомленного и почти выдохшегося противника и преимущество, вытекавшее из того, что, уступив нетерпению друзей, нуждавшихся в помощи Франции, этот государственный деятель получил возможность выставить те требования и заявить те претензии – во всех договорах с Голландией, Швецией, с князьями и государствами Империи, – на которых он основывал будущее возвеличение Франции».
