– Это Рудд, мой сын, – сказал он, правда, не сделав никакого жеста в сторону юноши. – Он подберет тебе одежду, подходящую для путешествия в пустыне.
Аларик поглядел на юношу, который никак не среагировал на слова отца, будто их не слышал.
– Рудд, – сказал Пирос. – Рудд! – сказал он резче.
Юноша заморгал и нахмурился.
– Отец?
Пирос так и не посмотрел на него.
– Иди, спроси у дяди одежду для менестреля, для путешествия.
Рудд уставился на Аларика, будто только что его заметив. Уголки его губ опустились.
– Он сам спросить не может?
– Иди, – сказал Пирос. – Сделай что-нибудь полезное.
Юноша на мгновение сжал губы, но мрачное выражение быстро исчезло с его лица. Глаза будто снова расфокусировались.
– Я бы делал полезное, если бы ты позволял, – сказал он вяло.
– Делай, что я сказал.
Немного ссутулившись, Рудд пошел к таверне. Но с первого же шага закачался, будто пьяный, и Аларик подхватил его за руку, чтобы тот не упал. Юноша поглядел на Аларика, стряхнул руку и пошел дальше.
– Я пойду с ним, – сказал Аларик Пиросу.
– Как пожелаешь. Пока что, – ответил каравановожатый и резко махнул в сторону стоящих поблизости людей, хотя, судя по наклону головы, он продолжал глядеть на сына.
Когда они подошли к таверне, Рудд открыл дверь, еле-еле, чтобы протиснуться внутрь, а потом резко закрыл за собой. Когда Аларик снова открыл дверь и вошел внутрь, в полумрак, юноши уже нигде не было. Не было никого, лишь в дальнем конце комнаты возились две собаки, отнимая друг у друга огрызки хлеба и обрезки сыра, все, что осталось после вчерашней пирушки. Аларик окликнул Рудда и владельца таверны, но ответа не было. Через некоторое время они появились из задней комнаты. У Рудда на плече был моток ткани, а его дядя шел следом, держа концы, чтобы они не волочились по липкому от вина полу. Юноша остановился, отталкивая одну из собак и выхватывая корку, которую она грызла, и моток ткани соскользнул с его плеча. Но владелец таверны ловко поймал его, предоставив племяннику возможность вцепиться в черствый хлеб, будто голодному псу.
Моток оказался одеянием из трех частей. Халат по колено, свободные шаровары и головная повязка серо-песочного цвета. Аларик снял свою одежду, надел новую, а затем убрал свою в заплечный мешок. Хозяин таверны помог ему намотать длинную полосу ткани на голову, заправив ее хитрым способом и оставив длинный кусок сзади, который можно было обернуть вокруг шеи и откинуть на спину. Если песчаная буря будет, объяснил хозяин таверны, этим можно лицо закрыть.
Аларик закинул на плечо мешок, к которому была крепко привязана лютня, и показал на юношу, который доел кусок хлеба и сидел за столом, методично отгоняя собак пинками. Те продолжали тыкаться носами в его ноги, несмотря на пинки.
– Они понимают, – сказал хозяин таверны, кивая на племянника. Говорил он очень тихо. – Собаки всегда понимают. И всегда прощают.
Аларик поглядел на владельца таверны и увидел на его лице печаль.
– Что ты хочешь сказать?
– Разве сам не видишь?
Аларик нахмурился.
– Я… много чего вижу. Но, возможно, не то, о чем ты говоришь.
– А-а, значит, Пирос тебе не сказал, – ответил владелец таверны.
– Он только сказал не подчиняться его сыну, – сказал Аларик, снова поглядев на Рудда.
– Да, хороший совет.
Он закинул ногу на стол позади себя и кивнул в сторону племянника.
– Однажды он решил, что я – его брат, тот, что умер при рождении.
Распахнулась дверь, и в проеме показался Пирос, темный силуэт на фоне яркого солнечного света позади.
– Вы готовы?
– Да, – сказал менестрель.
– Рудд, – окликнул племянника владелец таверны.
Юноша не ответил, сидя спиной к остальным.
– Рудд! – крикнул его отец. Ответа снова не последовало, и он быстро подошел к сыну и взял его за локоть. – Пора в путь отправляться.
Рудд пару раз моргнул, будто очнувшись от грез, и резко встал, слегка покачиваясь. Отец не отпускал его руки, и они вышли. Пирос, не оглядываясь, махнул рукой Аларику, чтобы тот шел следом.
– Он все еще надеется, что внук родится, – качая головой, сказал владелец таверны.
– А есть женщина? – спросил Аларик.
Они вместе шли к двери.
