— Люди все же разных профессий.
— Одному богу молимся — стройке!.. Только к одним этот боженька щедр, а с другими прижимист. Ну, нельзя нам платить сдельно, так введите почасовую оплату. Заинтересуйте людей, иначе разбегутся кто куда. Слесари-то везде нужны.
Бабалы задумался, потирая ладонью щеку. Посмотрел прямо в глаза рабочему:
— Что ж, мне кажется, в ваших словах есть резон. Надо над этим подумать.
— Ясно же, не с маху такое дело решать. Только и волынить не след.
— Если выяснится, что от новой системы оплаты труда выгадывают и слесари, и стройка, то не беспокойтесь, мы мешкать не станем. В наших же интересах поторопиться с решением.
— Спасибо, начальник. Мы верим: вы решите по справедливости. Извините за беспокойство…
Проводив слесаря, Бабалы в раздумье откинулся на спинку стула. А этот рабочий прав… И дело тут даже не в отвлеченной «справедливости». А в экономическом эффекте! Слесарей на участке не хватает. Специальность дефицитная. Надо заинтересовать в ней людей! А как?.. Голыми призывами? Нет, материальным стимулированием! Почему механизаторы на сдельщине, а не на зарплате? Потому что это выгодно обеим сторонам: и им, и стройке. А если и слесарям платить в зависимости от объема выполненного ими ремонта? Предположим, слесарь ремонтирует в сутки две машины. Примем это за норму. Норма — зарплата. А все, что он сумеет отремонтировать сверх нормы, правомерно поощрить «сверхзарплатой». Две лишних машины «вылечишь», да сделаешь это качественно, чтоб они тут же не вышли снова из строя, — получай соответствующую прибавку к зарплате!.. При добросовестном ремонте машины реже станут ломаться, слесарям работы может не хватить? Отлично. Можно будет обойтись меньшим числом ремонтников. Стройка опять же в выигрыше.
Бабалы потер ладонью щеку. Мда… В выигрыше-то в выигрыше, но ведь сколько времени пройдет, пока в министерстве утвердят это нововведение!.. Надо обращаться к министру — месяца нет как нет. Ну, а там сей вопрос будет обмозговываться, рассматриваться, согласовываться, утрясаться, — считай, чуть не год псу под хвост. А канал строится, а машины то и дело попадают в руки слесарей… Хм… И ведь нет гарантии, что через год он не получат такое заключение: мы, мол, не имеем права ломать тарифные ставки.
Вот тебе и выигрыш…
Новченко, конечно, судя ею последним его действиям, поддержал бы и эту новинку и помог бы «пробить» ее. Но у него своих забот сверх головы.
Что же остается, дорогой Бабалы Артыкович? А остается, ради интересов стройки, пойти на риск и ваять всю ответственность на себя. Так он и сделает, а там видно будет…
С наслаждением разминаясь, как после тяжкого труда, Бабалы развел руки в стороны, согнул их в локтях, будто собираясь делать гимнастику, но как раз в это время в дверях появился Нуры. Напустив на себя серьезный вид, вытянувшись по стойке «смирно» и приложив пальцы к виску, он гаркнул:
— Здравия желаю, товарищ начальник!
Бабалы, невольно рассмеявшись, махнул ему рукой:
— Вольно, вольно? Садись, беглец.
Нуры, прихрамывая, подошел к столу, уселся, не сгибая больной ноги, и, опережая Бабалы, затараторил:
— С благополучным возвращением, начальник! Где побывал, с кем путешествовал? Не встретил ли кого из знакомых? Тут, честное слово, кого-кого только не встретишь… Небось и без приключений не обошлось? Ну, настроение у тебя, вижу, неплохое… Только ты не перебивай, начальник, дай хоть слово сказать! Какие вести из аула, что наш уважаемый Артык-ага поделывает, он ведь, говорят, в Ашхабаде? Нет ли известий от прекрасной пери? Когда же наконец зазвенят пиалы, начальник?!
Нуры сыпал словами, как пулемет, не дожидаясь ответа на свои вопросы. Бабалы понимал, что он хочет оттянуть время, боясь нахлобучки. Отчаявшись остановить этот поток вопросов, Бабалы погрозил ему кулаком. Нуры подобрался, ладонь опять взлетела к виску:
— Готов выполнить любое ваше приказание, товарищ начальник!
Бабалы, смеясь, покачал головой:
— Ох, бестия!..
Он поднялся, положил руку на плечо Нуры:
— Как твоя нога, Нуры?
Нуры, закинув голову, посмотрел на Бабалы чистыми, как небо, глазами:
