Приложение: список потребителей (имена, фамилии, номера личных формуляров и карточек с отчислениями), а также «заяц» Адриан Антунес (он же Стомордый).
* * *
Икитос, 1 ноября 1957 года
Уважаемая сеньора Пантоха!
Сколько раз я подходила к Вашей двери, хотела постучать, но потом раскаивалась и вся в слезах возвращалась к своей сестре, Росите, потому что твой муж всегда грозился: раньше, мол, провалитесь в ад, чем подойдете близко к моему дому. Но я совсем отчаялась, и без того живу как в аду, сеньора, сжальтесь надо мной, хоть сегодня, в День поминовения усопших. А я сейчас пойду в церковь Пунчаны помолиться за дорогих тебе покойников, сеньора Пантоха, прояви доброту, я знаю, Вы добрая, и я видела, какая у тебя хорошенькая доченька, личико у нее ангельское, как у младенца-мученика из Моронакочи. Скажу Вам, когда родилась твоя доченька, мы все в Пантиляндии были уж так рады, уж так рады, мы устроили праздник твоему мужу и подпоили его, чтобы ему от вина стало еще лучше, вот, говорили мы друг дружке, наверное, она, что твой ангелочек, с чистой душою явилась к нам прямо с неба. Так, видать, и есть, я знаю, мне сердце подсказывает. Вы меня знаете, один раз видели год назад или больше, я та прачка, которую Вы по ошибке впустили в дом, думали, мол, я пришла белье постирать. Это я и есть, сеньора. Помогите мне, проявите доброту к бедняжке Макловии, я помираю с голоду, а несчастный Теофило там, в Борхе, его гноят в карцере, посадили на хлеб и воду, он мне описал все в письме, которое передал один друг, а весь грех-то его, несчастного, в том, что он любит меня, помогите хоть чем-нибудь, а уж я по гроб жизни буду тебе благодарная. А как Вы думаете, я могу жить, сеньора, если Ваш муж выкинул меня из Пантиляндии? Сказал, что я плохо вела себя в Борхе, мол, подговорила Теофило убежать. Это не я, это он сказал: давай убежим в Ньеву, сказал, простит мне, что я была гулящей, что, когда мы приехали в Борху, как только увидел меня, мол, сердце ему сказало: «Вот она, женщина, которую ты ищешь всю жизнь».
Благодаря доброму сердцу сестры моей Роситы у меня есть кров, но она сама тоже бедная и не может кормить меня, сеньорита, это она пишет тебе письмо за меня, я не умею. Сжальтесь надо мною ради Христа, он тебя наградит за это, наградит на небе и тебя и доченьку твою, я видела ее на улице, как она топала своими ножками, и подумала, ну чистый ангелочек, глазки-то какие. Мне надо вернуться в Пантиляндию, скажи своему мужу, пусть простит меня и возьмет обратно. Разве я плохо работала? Разве чем огорчила сеньора Пантоху, пока была там? Ничем, ни разочка, только это одно за весь-то год. Я что же, не имею права полюбить человека? А сам он как слюни пускает, когда к нему подступается Бразильянка со своими штучками? Поостерегись, сеньора, это плохая женщина, она жила в Манаосе, а гулящие оттуда все, как одна, бандитки, она, видно, опоила твоего мужа, околдовала, чтобы вить из него веревки. Ведь убились же из-за нее двое мужчин, один американец — прямо святой, говорят, а другой студент. И разве с сеньором Пан-Паном уже не получилось так, что она вытягивает из него все, что ей надо? Поостерегись, сеньора, эта женщина может его отнять, тогда наплачешься, сеньора. Я буду молиться за тебя, чтобы такого не вышло.
Попроси его, умоли за меня, сеньора Пантоха. Моего Теофило будут держать за решеткой много месяцев, а я хочу повидать его, потому что, чудное дело, по ночам плачу во сне и все о нем думаю. Он муж мой перед Богом, сеньора, нас повенчал старичок, святой отец в Ньеве. В Хранилище креста мы распяли куренка ради нашей любви и верности. Теофило не был с братьями, а я была с тех пор, как в Икитос пришел брат Франсиско, благослови его Бог, я ходила слушать его, и он меня обратил. А я обратила Теофило, и он сделался братом», увидел, как в Ньеве «братья» нам помогли. За то, что дали нам пищу и уступили свой гамак, им, беднягам, пришлось уйти в горы, бросить дома, бросить всю живность, все, что имели. Какая же это справедливость — преследовать хороших людей, которые верят в Бога и творят добро?
