Едва поймав вай-фай, телефон начинает вибрировать. «Лидусь, возьми лучше такси. И тебе проще, и мне среди ночи не тащиться. Кинуть тебе денег на карту?»
На кухне никого нет. Все, чашка кофе – и спать.
«Нет, спасибо, не надо» – отвечает она. И потом все-таки добавляет, не сдержавшись: «Слушай, мы столько лет женаты. Можно было запомнить, что я терпеть не могу, когда меня называют Лидусей?»
Зрителей на стадионе сегодня куда больше – суббота, выходной. И классика, а норвежцы любят классику и разделки. Вчера было тихо, а сегодня играет музыка, на парковке не протолкнуться, и около входа появился даже передвижной ларек с сосисками, вафлями и кофе. А вчера его не было.
Начинают подъезжать спортсмены. Ей очень хочется увидеть перед стартом Хальворсена. Хотя бы мельком. Нет, конечно, она не будет его отвлекать, – сейчас он настраивается на гонку. Просто увидеть. С утра она успела только прочитать его вчерашнее интервью. Хорошее. Прямые вопросы, прямые и открытые ответы. Молодец эта Иселин Иверсен с канала НРК, Лида теперь ее вспомнила. В кадре она бывает редко, хотя любая другая с такой внешностью, наверное, только и рвалась бы в телевизор. Зато отличных статей у Иверсен выходит много, Лида и раньше читала ее материалы.
– Эй, ты, привет!
Другого Лида убила бы за такой оклик. Да нет, просто не среагировала бы.
– Привет, – она оборачивается и расцветает.
Конечно, он не запомнил ее имени. Сколько у него сумасшедших поклонниц? Счет наверняка не на тысячи, а на десятки тысяч.
– Удачи тебе сегодня, – улыбается она.
– Спасибо. Я постараюсь. Вчера было тяжело.
– Я видела, – кивает Лида. – Держись.
Похоже, она перегнула палку, – Хальворсен, не ответив, разворачивается и направляется к стадиону. Ну да. Кто она вообще, чтобы так говорить?
Лида идет к зрительским местам. Народу хоть и больше вчерашнего, но вполне можно встать так, чтобы было видно и круг по стадиону, и табло с отсечками, и длинный подъем, который начинается ближе к лесу.
Эскиль стартует одним из последних. Зло рвется вперед с первых же метров, стремительно взлетает на горку и скрывается в лесу. На табло над стадионом горят результаты уже финишировавших. На верхней строчке пока кто-то, кого Лида не знает, – здесь ведь не только первая сборная, а вся Норвегия, со всеми ее бесчисленными лыжными спортклубами. На втором месте – Пер Норхейм.
Других отсечек на табло нет – только время на финише. Стадионный комментатор рассказывает о ходе гонки, но рядом играет музыка, соседи шумно болеют за всех проезжающих мимо, и комментатора слышно плохо. Лида ждет появления Хальворсена на стадионе. Сколько ему понадобится на первый пятикилометровый круг? Двенадцать минут, тринадцать? Зрители начинают шуметь – но нет, они не ждут Хальворсена, просто на финиш едет Арне Люнд. Он размашисто пересекает красную черту, и строчка с его фамилией становится на табло первой, сдвигая остальные вниз.
А Эскиль, похоже, едет так плохо, что комментатору уже не интересен.
– Люнд-то красавец какой! – случайный сосед по стадиону, норвежец в классическом национальном свитере, бурно делится с Лидой впечатлениями. – Разорвал всех! И Норхейм молодец. Тройку уже точно никто не сдвинет! Хальворсену давно пора уходить и не занимать место в команде.
Лида выдыхает.
Не отвечать, не обращать внимания.
– Чье место? – оборачивается она.
Черт, надо же было молчать!
– Что?
– Чье место Эскиль… то есть Хальворсен… занимает в вашей сборной?
– Да полно талантливой молодежи!
– В чем проблема? Пусть будут лучше него, отбираются, выигрывают. Как тот же Норхейм.
– Да куда им пробиться, если он не уходит?
– Ну, раз не могут пробиться, – значит, до свидания. Конкретных имен непробившихся, как я понимаю, ты назвать не можешь?
– Эй, не злись.
– Я не злюсь, – неловко врет Лида. – Просто он честно на свое место отобрался. И не заслужил такого. Чтобы о нем так… да ну, – отворачивается она.
– Да я раньше сам за него болел! Юнас, – представляется собеседник.
– Лидия.
– Из Польши?
У нее, оказывается, резкий славянский акцент. За эти два дня уже несколько человек спросили, не из Польши ли она.
