Уже в самолете, пока все рассаживаются, она достает телефон и, прежде чем перевести его в авиарежим, быстро просматривает новости. Старт-листы на завтрашнюю гонку, командный спринт, уже выложены. Лида видит ссылку на эти старт-листы, но боится по ней кликнуть – вдруг там не окажется Хальворсена? Вдруг он не приедет? А она уже сидит в самолете пристегнутая.
Вдоль прохода идет стюардесса, проверяя, у всех ли убраны столики, защелкнуты ремни и выключены телефоны. Лида должна успеть посмотреть старт-лист. Почему эта ссылка так долго открывается? Сама виновата, зачем тянула?
Наконец список открыт. Хальворсен побежит завтрашнюю гонку в паре с Арне Люндом, своим самым принципиальным соперником в сборной в последние годы. Стюардесса просит выключить телефон, Лида кивает, выключает и откидывается на спинку, показывая, что ремень у нее застегнут.
Значит, он все-таки приехал и собирается бороться, хотя сил, судя по всему сезону, у него совсем нет.
Если самолеты не подведут, она к раннему утру будет в Осло. Багаж ей получать не надо, паспортного контроля в Осло тоже не будет – Лида пройдет его в Риге. Схему аэропорта она выучила и даже распечатала. На первый поезд в Лиллехаммер должна успеть. И тогда она приедет на стадион заранее, еще до гонки. Наверное, там ходит автобус, или можно будет попробовать поймать машину. Мысль о такси по норвежским ценам Лида отмела сразу. Какое такси, у нее на еду денег нет.
Все должно сложиться. Она столько лет мечтала увидеть Хальворсена живьем, что это наконец должно сбыться.
Лида приезжает рано, задолго до старта. Так боялась не успеть, что уже за два с лишним часа до гонки была на стадионе. Еще и не рассвело толком. Ни спортсменов, ни зрителей пока нет, но жизнь уже начинает проявляться: смазчики откатывают лыжи, телевизионщики готовят аппаратуру, рабочие прямо по снегу какой-то краской рисуют яркую финишную черту. На подъезде к стадиону стоит здоровенная фура, которую Лида много раз видела по телевизору, – она знает, что в такой фуре готовят лыжи.
Начинают подтягиваться спортсмены. Сначала приезжают совсем юные и неизвестные, – даже Лида, постоянно читающая новости о норвежских лыжных гонках, их не знает. Потом появляется и первая сборная. Лида во все глаза смотрит на людей, которых видела только по телевизору. Настоящий живой Пер Норхейм! Настоящая живая Стине Бакке! А что она так рано тут делает, ведь женская гонка только после мужской? Наверное, приехала поддержать младшего брата, который пока в юниорской команде.
Зрителей почти нет, Лида удивляется: по телевизору она видела, какие толпы собираются на стадионах на Кубке мира. Но, похоже, местный норвежский чемпионат мало кому интересен.
На парковку въезжает потрепанный микроавтобус с логотипами лыжной федерации, останавливается совсем рядом, – и у Лиды перехватывает дыхание. На пассажирском месте – Арне Люнд, за рулем – Эскиль Хальворсен. Словно по команде, оба лыжника синхронно выпрыгивают из машины.
Она во все глаза смотрит на Хальворсена. Понимает, что нельзя так смотреть, но смотрит. В конце концов, он давным-давно привык к поклонницам, так что ничего страшного. У Лиды яркая розовая куртка и розовая шапка, народу на парковке почти нет, и она бросается в глаза. И Люнд, и Хальворсен быстро ей улыбаются и поднимаются в фуру к смазчикам.
Лида переводит дыхание. Он совсем такой же, как на экране, и совсем не такой. Стройный, узкокостный, широкоплечий, с четкими чистыми движениями, словно со сжатой пружиной внутри. Легкая щетина, заспанные глаза, светло-русые вихры из-под шапки – это все, что Лида успевает заметить за те несколько секунд, что Люнд с Хальворсеном идут от парковки к фуре.
Дверца фуры открывается, и на приставной лесенке снова появляются Люнд и Хальворсен, оба уже с лыжами в руках. Они направляются к стадиону, и Лида, подумав, на некотором расстоянии идет за ними. Можно было бы и ближе, можно было бы даже пожелать удачи, но ей неловко.
Перед самым входом на стадион лыжников окликает молодая женщина из пресс-зоны:
– Привет, парни! Настроены на победу?
