— В той войне я не участвовал, Хейграст. Защищаю свою землю только в последние два года. Твое оружие не знает невинной крови. Поверь мне. Слушай, а не пропустить ли нам по стаканчику лигского вина, пока его изготовители не добрались до этого славного городка?
— Неужели в Багзе еще открыты трактиры? — удивился Хейграст.
— Трактиры давно уже брошены сметливыми хозяевами! — усмехнулся Люк. — Зато не все вастки покинули свои дома, а некоторые из них изумительно готовят мясо на углях!
— Баюл, присмотришь за псом? — спросил Хейграст.
— Хороший вопрос сразу после фразы о мясе, запеченном на углях, — невесело ухмыльнулся банги. — Правда, звучать он должен иначе. Аенор, не покараулишь ли ты банги, а заодно и лодку, пока я схожу со старым заказчиком глотнуть отличного вина?
— Не дуйся, приятель, — добродушно прогудел Люк. — Порцию жаркого и полкувшинчика вина я тебе обещаю!
— Что тут можно сказать? — довольно расплылся в улыбке Баюл. — Жизнь вновь приобрела ясный смысл и добрую надежду!
Вскоре Дан уже сидел за потемневшим от времени деревянным столом, поглядывал на потрескивающий в очаге огонь, на порхающую по уютному дому молодую вастку, жевал ароматное жаркое и запивал его лигским вином, которое нари специально для мальчишки изрядно разбавил водой. Хейграст и Люк выпили по кубку вина и, не обращая внимания на мясо, углубились в разговор. Васт рассказывал нари, как сложилась его жизнь с того дня, когда он после трех дней переговоров выторговал у Хейграста приглянувшийся меч. Служба у вастского тана оказалась неудачной.
— Что так? — спросил Хейграст.
— Понимаешь, — Люк почесал богатырскую шею и улыбнулся хозяйке, добавившей на стол новую порцию мяса, — беда одна не приходит. Я не о себе говорю, обо всех вастах. Вот скажи мне, разве до Лингера кто-то опасался моего народа?
— Еще недавно и лигских нари никто не опасался, — прищурился Хейграст. — Все возможные беды были от Империи, раддов или от разбойников.
— Мой отец всю свою жизнь выращивал маоку, имел поле, дюжину работников, дом, троих сыновей, — горько продолжил васт, — Отец умер, мать умерла. Где поле, два моих брата, работники, маока, мельница?… Не знаю. Азра, считай, пала, скоро враг доберется и сюда… Я был младшим, семья собрала деньги на меч и отправила меня служить тану. Я бы и сейчас стоял с алебардой на бастионе белой крепости, если бы четыре года назад танке не вздумалось отправить дружину за Горячий хребет. Понадобились ей эти родовые крепости нари по ту сторону перевалов!
— Подожди! — остановил Люка Хейграст. — Почему — танке? Тан умер только сегодня! И стражник на пристани, как его… Урм, он тоже о том, что танка управляет вастами!
— Управляет, — мрачно кивнул Люк, — Впрочем, об этом слухи давно ходили, только ведь болтать можно всякое, а что на самом деле происходит, одному Элу известно. Нари нас тогда на Горячем хребте порубили. Порубили у своих каменных крепостей, на которые мы с мечами полезли, а потом и с постов на перевалах сбросили. Тогда командир моего варма и сказал, что с ума сошла танка. Меня перед этим лигская стрела насквозь прошила, я два года кровью потом плевался, поэтому и в походе на восток не участвовал. Вот и спросил я, лежа на повозке, командира, с каких это пор жена при живом тане распоряжается. А он мне ответил так: «Кому живой, а кому полумертвый».
— Живой, значит, был, если только сегодня умер? — предположил Хейграст.
— Я эти два года, что с раной маялся, тоже живым считался, — махнул рукой Люк, — А соображать начал, только когда мать в Эйд-Мере у Кэнсона снадобья дорогие заказала.
— Эх, не к тому ты лекарю обращался! — горько сказал Хейграст.
— А к кому бы ни обращался, живой я, как видишь, — усмехнулся Люк. — Правда, бежать долго не могу, кровью плеваться начинаю. Да и некуда теперь бежать — всё, загнали нас нари в угол. Это все в наказанье вастам. За то, что танка в Азре заправляла больше четырех лет, за то, что на нари полезли, за то, что Лингер сожгли…
— Вот он из Лингера, — кивнул Хейграст на притихшего Дана. — Всю семью его порубили. Один он и остался.
— Я уж понял, — вздохнул васт. — Таких скуластых плежцев даже в Плеже теперь не встретишь, только на равнине Уйкеас они и жили. Подожди, паренек, еще неделька-другая — тебе даже мстить некому будет!
