— Почему ты ничего не сказал о них операм? Ведь наутро мы соседей по всем этажам опрашивали — кто что видел, слышал.
— Мое какое дело? Да и голова туго соображала…
«Ну и «придурок-абитуриент»! Воистину», — поставил окончательный диагноз Костов.
— Ладно, — сказал он вслух. — Насчет истории с девушкой я папе пока ни слова не скажу — уговор дороже денег. Дам я тебе один совет адвоката — бесплатно, потому что благоволю к молодежи. Если не хочешь, чтобы делу с проституткой был дан ход, — соберись со своими похотливыми приятелями, потолкуйте, скиньтесь и заплатите девушке щедрого отступного — за ее страдания. Думаю, она на такой вариант согласится.
— Спасибо за совет, — голос юнца звучал язвительно. — Но вы несколько запоздали со своими отеческими наставлениями. Нас уже посетил ее сутенер, слупил с нас все, что можно, — часть папиных баксов к нему и перекочевала. И, кстати, он обещал, что дело улажено. Наврал, сука, если у вас в кармане заявление от шлюшки… А на вид такой солидный, авторитетный деловой человек. И цену за девку назвал реальную… Кинул, сука. Хороший пример для молодежи.
— Ну, это ваши дела… — пожал плечами Костов. — Мое дело — помогать гражданам, в том числе и квалифицированными советами. Была бы честь предложена. А ты не расслабляйся. Придешь, сдашь анализ крови на экспертизу и соскобы — я с тебя подозрений в убийстве Лосского окончательно не снимаю. Да, и насчет долга. Вернешь наследнице — некой Соховой Алине Петровне. С очаровательной девушкой пообщаешься, завидую тебе. И не забудь рассчитаться, проверю лично. Иначе — сам понимаешь — папе придется узнать еще кое-что очень неприятное о своем дитяти. Понял?
Смазливый абитуриент согласно кивнул, но Костов расслышал, как переросток при этом пробурчал себе под нос: «Мент поганый!»
Алина жила на даче Абдулова. Она ходила босиком, в коротком шифоновом платье на бретельках — плечи и нос ее обгорели сразу же, она похудела. С удовольствием ухаживала за садовыми цветами. К удивлению Абдулова, могла возиться с ними часами, а потом взахлеб рассказывать ему о тле на розах, о желтых лилиях, которые — особый сорт! — распустятся всего на один день, о навозе для георгинов. Глубокой ночью, когда нигде не видно ни огонька, по кустам стелется туман и за каждым деревом кто-то притаился, она выходила в сад, чтобы поглядеть, как смотрятся ночью настурции — их она особенно любила — или колокольчики. Открывала дверь и делала шаг вниз — в темноту, где едва виднелись бледные меж черных газонов тропинки…
Они вели уединенный образ жизни, никуда не ходили — ни в местный бар, ни потанцевать, не приглашали гостей и сами никого в округе не посещали. Предосторожность — Абдулову не хотелось, чтобы в поселке пошли сплетни о том, что он проводит время с «новой любовницей». На базар ездили, но нечасто — по этому случаю Алина надевала огромные черные очки и, подобрав предварительно длинные светлые волосы, бейсбольную кепку. Узнать ее в таком наряде было нельзя и вполне можно было принять и за Нину.
Абдулов был доволен — из Москвы их никто не беспокоил. Он потихоньку работал над новым проектом. Много времени уделял Алине, хотя она на этом совсем не настаивала. Ему нравилось готовить для нее завтрак и приносить ей его на подносе в постель, ежедневно хлопотать с обедом и ужином, рвать зелень на грядках, разжигать огонь в мангале, сооруженном на лужайке перед домом, и подбирать вино к трапезе. В еде Абдулов знал толк и с удовольствием занимался готовкой сам. Алине оставалось лишь высоко оценить результат его усилий — и она оценивала.
Он не задумывался о ближайшем будущем («Что с нами будет?» — спросила как-то в задумчивости Алина, он промолчал). Почему молодежь так нетерпелива, резка, зачем она всегда ставит вопрос ребром и жаждет определенности? Как будто в определенности — спасение… Он понял, о чем спросила Алина. А вот его все устраивало, он не испытывал никакого душевного дискомфорта. Нина… Что ж, жена в Москве, у нее своя интересная жизнь, наполненная событиями на работе, тревогами за сына и решением их общих житейских проблем. Следовало поискать реставратора для недавно приобретенного бюро в стиле модерн, договориться с комендантшей дома о вознаграждении для вахтеров, выяснить насчет антикоррозийки для машины. Чем она может мешать Алине? Ничем. Даже тени Нины в этом доме нигде не видно — ни одной женской шмотки, случайно забытого чулка или бюстгальтера, ни использованного тюбика ее помады или бутылочки с остатками ее крема для снятия макияжа. Абдулов позаботился о том, чтобы ничего этого не было — накануне приезда девушки перетряс и перебрал все на даче, уложил женины вещи в два больших пакета и запрятал во временном домике за буфетом. Почему Алину это беспокоит? Разве ей плохо — так, как есть?
