А ведь гад-сутенер не дал ей и дня, чтобы очухаться, — в тот же вечер заявился к ней в гнездышко (она не секс-рабыня с «незалежной», а законная москвичка во втором поколении) и — вот сволочь! — даже не посочувствовал. Обругал, услышав ее историю (про ментов она ни звука, а то бы вообще убил), и, сжав горло своей клешней, нежно поинтересовался: «А что же ты так неосторожна, труженица ты моя? Может, решила похалтурить втайне от меня? Вот теперь будешь знать, как калымить на свой страх и риск, поделом тебе!» Посмотрел на фингал — посмотрел без сочувствия, деловито, оценивающе — и вынес вердикт: «Гримом замажешь, ничего страшного, в конце концов с лица воду не пить, не лицом вкалываешь. «Как это не лицом? Именно лицом… С рожей бомжихи в моем ремесле много не заработаешь. Хочешь, чтобы я по низшему тарифу ишачила в привокзальном сортире? Прибыли твои сильно упадут… Не думал? Да и насчет «не лицом» — ТАМ тоже живого места нет…», — пыталась спорить она, да безуспешно. Посмотрел на нее, как на таракана или моль какую-нибудь: «Второй фингал ждешь для симметрии?» Она не выдержала: «Что волну гонишь? На Менорку в отпуск, что ли, собрался, карманных не хватает? Мало я тебе нарубила за полгода?» Зря сказала… Снова клешня на горле, боль невыносимая, в глазах темно, голова ее мотается, патлы трясутся, его голос где-то вдалеке: «Мне на все хватает, а ты вкалывать должна всегда, как юная пионерка, по определению. Я — солидный предприниматель, я дисциплину люблю и сачковать никому вам не дам. Рынок на дворе, и конкуренты вмиг обойдут на повороте… Вообще, шавка, я тебе ничего не обязан объяснять. Чтобы сегодня же вышла…» Снял руку, отряхнул брезгливо. Еще раз окинул взором ее синяки, передернулся: «В следующий раз я тебя лично на больничную койку отправлю, если позволишь кому-нибудь, помимо меня, тебе товарный вид портить. Адрес помнишь тех м…ков? А пока зарабатывай как можешь — курочка по зернышку клюет. Вечером проверю».
Серьезный парень, топ-менеджер чертов… Самая поганая порода — сам никогда своими девками не пользуется, не проверяет и не «прописывает», знает — стоит переспать хоть с одной, та вмиг на шею сядет, возомнит, что может им помыкать, коллегам начнет хамить, ссорить дружный коллектив. А может, брезгует… Странный. Она, вытягивая шею, осматривала себя в зеркале — вот гад, только синяков добавил! Грима на такую сволочь не напасешься! Когда брал ее под свое покровительство — она, кстати, сама к нему пришла, попросилась, — поинтересовался только возрастом, стажем, окинул взглядом с ног до головы и сказал: «Ладно, участок тебе выделю, образ мы тебе придумаем, одеваться будешь, как стилист скажет… Выглядишь как дешевая потаскуха. У меня все на научную основу поставлено. И никакой самодеятельности». Никак с ним найти общий язык не получается — бесчувственный, один бизнес на уме, творчески к делу относится, она для него — рабочий материал, который и экономить нет смысла. Такого материала на улице на каждом углу по десятку. И перебежать от него никак невозможно — лучший сутенер в округе, авторитет, ударник рынка!
Все тело болело, голова раскалывалась — вернувшись домой после всего этого кошмара, она основательно расслабилась с «вискарем» (надо же как-то стресс снять, не сексом же?), а поздним утром, когда она валялась поперек дивана в неглиже в бесчувственном состоянии, он с грохотом ворвался в квартиру. Она ни рукой, ни ногой, ни языком пошевелить не могла, с трудом села на диване — под глазами мало что фингал, мешки висят, губы со сна расползлись, груди пятого размера из бюстгальтера вывалились, болтаются, соски в разные стороны, колени разъезжаются… Подумала грешным делом — может, обойдется? Полюбуется ее зашлюховевшим видом, вставит ей куда захочет, трахнет — и на этом сеанс «воспитания» закончится? Ненароком шире расставила ноги, откинулась томно, облизала губы… Хрен! Без пользы.
Он перчатки натянул, ее за шею — и, согнув в три погибели, в ванную, брезгливо, волоча на расстоянии вытянутой руки. Прямо в трусах под холодный душ поставил. «Пидор! — думала она про себя в бессильной злобе, захлебываясь холодной струей. — Не клюнул, сволочь! Точно пидор!» Хотя знала, что никакой он не пидор — есть у него постоянная баба, давно с ней живет и, между прочим, не балует, а со своими девками не связывается. Наконец он ее отпустил и бросил: «Дезодорант используй. И выходи в комнату — поговорим». Поговорили…
