— И расписку он тоже заверил? — насторожился Костов.
— Нет — это было что-то вроде пробы пера, — покачала головой Алина. — Как я понимаю, подобную расписку надо заверять в присутствии того, кто берет деньги в долг. Или ошибаюсь?
— В общем, нет, — ответил Костов и с нетерпением спросил: — Фамилию знакомого, упомянутого в расписке, помните? Знаете, о ком шла речь?
— Не-е-ет, — удивилась Алина. — А вы уверены, что это не была какая-нибудь просто условная фамилия? Что он писал расписку для какого-то реально существующего лица?
— Но ведь свое имущество он завещал реально существующему лицу — или нет? — усмехнулся Костов. В реальности Алины с ее трогательно-заплаканным лицом, с ее нежно очерченными ключицами, с ее ведьминскими ушками, от которых веяло ее любимыми духами «Озноб» от Бенджо Манчини, сомневаться никому бы не пришло в голову.
Алина задумалась. Она уже не выглядела такой потерянной и несчастной, как десять минут назад. Слезы высохли, на губах блуждала легкая непонятная улыбка, пальчик безотчетно наматывал прядь волос. «Впрочем, почему же «непонятная», — подумал Костов. Я знаю, о чем она думает, — это ведь так очевидно. Она думает о том, что если завещание настоящее, то вся собственность Олега теперь переходит к ней».
— Послушайте, — заговорила Алина, обращаясь к Костову. — Значит, если завещание настоящее, то вся собственность Олега теперь переходит ко мне?
Костов рассмеялся, подтверждая догадку девушки, с которой, между прочим, пока никто не снимал подозрений в соучастии в убийстве. «А не разыграла ли она это свое недоумение при вести о завещании специально для нас?» — думала Надежда, практически не вмешивающаяся в разговор шефа с Соховой.
— А что Олег сделал с той распиской, вы не помните? — поинтересовался Костов.
Алина пожала плечами, она не понимала, с чего это мент прицепился к расписке.
В конце концов, подумал Костов, мы тут огород городим вокруг смерти Лосского, а очень даже может быть, что все дело в пьяной ссоре, которая служит основанием девяноста процентов российских убийств. Подошел к пьяненькому Олегу на балконе какой-нибудь сосед-алкаш, попросил угостить, тот отказал, слово за слово, сцепились, и через секунду Лосский перелетает за балконные перила. Что, так уж невероятно? А мы голову ломаем и теоретическую базу подводим — профессиональная версия (конкуренты), любовный треугольник… Костов вообще тяготел к простоте, и опыт работы в ментовке его подводил к тому же. Большинство обывателей верят, что убийца — это такой особый человек, который МОЖЕТ ПЕРЕСТУПИТЬ, имеет столько духу, чтобы переступить. Как Раскольников, который думал что-то вроде того: «Тварь я дрожащая или право имею?» То есть убийца — это сильная личность, которая считает, что право имеет. Однако большинство убийц, с которыми «имел честь» быть знакомым Костов, убивали без серьезных причин и уж никак не из идейных соображений, как герой Достоевского. Глупость, дикость, примитивность, жадность, эмоциональная недоразвитость — вот стандартный джентльменский набор душевных качеств убийцы. Никакой сильной личностью здесь и не пахло. Российские душегубы и выгоды-то от своего преступления, как правило, не получают. Если не считать киллеров — но это уже особая порода. Это работа такая.
Киллеры здесь ни при чем, одернул себя Костов. Лосского с балкона сбросил явно не киллер. Ведь убийце или убийцам крупно повезло, что их никто не видел — это чистая случайность. По всем расчетам, получается, что риск был слишком велик. На дне рождения Лосского гуляла толпа народу, везде толклись люди. За четверть часа до убийства все ушли из коридора пить кофе. За минуты до трагедии там прошли сначала Сохова, потом Абдулов. Да и вообще, туда мог выглянуть любой из гостей Олега. А киллер — профессиональный киллер — прежде всего минимизирует риски. Невозможно отделаться от ощущения, что есть в картине убийства какой-то элемент спонтанности, неожиданности, внезапности…
Между прочим, для тебя в этом ничего хорошего нет, сказал себе Костов. Только усложняет задачу. А так бы — изучили окружение жертвы, проверили бы каждого по картотеке на судимость или связь с криминалом, отсеяли самых подозрительных и пошли работать по алиби и материальным уликам… А случайным убийцей может стать кто угодно — самый добропорядочный гражданин, на которого никогда и не подумаешь.
