— А если она задумала женить на себе не Лосского, а как раз Абдулова? И потом, это очевидно вам, мне, а людям жадным и примитивным легче убить, чем голову ломать, что да как… Так вот Сохова и уговорила своего любовника все это провернуть, — выдвинула гипотезу Надежда.
— Тебя послушать, так эта Сохова — прямо демон в женском обличье. Вамп.
— Почему нет? — подняла брови Надежда.
Дмитренко заглянул в приемную Абдулова — его мымры-референтки на месте не было.
— Давай по-быстрому, — приоткрыл он дверь Мешалкину. — Не телись там. Помнишь, куда ставил?
— Помню, помню, — отмахнулся изящный блондинчик Мешалкин и нырнул в кабинет босса.
Операторы вдвоем на протяжении получаса втихаря дежурили у приемной Абдулова, прячась в комнате напротив, чтобы засечь момент, когда ни его, ни его мымры не будет. Там, напротив, гнездились длинноногие ассистентки из «Моря словес» — те, которые, растянув рты в заученных улыбках, появляются на крик ведущего: «Приз в студию!», а потом стоят, возвышаясь над головами присутствующих, с теми же каменными непоколебимыми улыбками, дожидаясь, пока ведущий и игроки перестанут нести ахинею и примут у них с подноса спонсорский утюг, или электрический массажер для пяток, или автоматическую зубную щетку.
Дмитренко, большой любитель женской красоты, водил с девицами почти бескорыстную дружбу. Они заглянули к ассистенткам якобы попить чайку, сидели, гоготали, время от времени поглядывая в узкий проем двери, наблюдая за перемещениями вокруг кабинета Абдулова. Как подозревал Дмитренко, ему этот поход в итоге дорого обойдется — расположившаяся напротив ассистентка Галя просто пожирала его глазами. Ноги ее, едва прикрытые в верхней части юбкой, казалось, не помещаются в коридорчике. Ноги все тянулись-тянулись, так что Дмитренко умаялся, тщетно пытаясь проследить их до места, где они кончаются. Вообще он предпочитал миниатюрных женщин, Галя напоминала ему колосса Родосского и внушала какой-то первобытный ужас. Он опасливо косился на ее колготки с лайкрой, придававшие ногам кукольный пластмассовый вид, и с тоской думал: «Мешалкину-то что! На него бабы не покусятся, ему все с рук сойдет… А я буду отдуваться… А такую кобылку вспотеешь весь, пока трахнешь. Даже приступать не хочется». Мешалкин же, поедая ассистентские конфеты из коробки и лишь хихикая на замечания девушек о том, что любить сладости — это не по-мужски, чувствовал себя прекрасно. Засахариться он явно не боялся.
Теперь Дмитренко остался стоять на стреме, а Мешалкин шуровал в кабинете Абдулова и что-то слишком долго не возвращался.
— Эй, долго ты там? — нервничал Дмитренко. — Шевелись! Мымра того гляди притрюхает!
— Сейчас, сейчас, — раздавался из-за двери глухой капризный голос Мешалкина. — Никак не найду… Помню, что точно сюда ставил. Здорово мы его закамуфлировали.
Из кабинета доносилось шуршание и звук падающих предметов. Дмитренко вздрогнул.
— Ты полегче! — крикнул он придушенным фальцетом в сторону двери. — Не хватало, чтобы Абдулов милицию пригласил, увидев, в каком состоянии его бумаги после твоих поисков…
— Готово. — Мешалкин появился на пороге, наматывая узкий проводок на ладонь и пряча что-то за пазухой.
В этот момент в приемную вступила мымра. Увидев операторов, она мгновенно насторожилась и прониклась неприязнью.
— Вы что? Зачем? К кому? — застреляла она глазами с Мешалкина на Дмитренко и обратно с Дмитренко на Мешалкина.
— А мы к Аркадию Николаевичу, — не растерялся Дмитренко. — По поводу… Вчера обормот Рулев в такси штатив забыл, углепластиковый. Какой штатив был! Штуку баксов стоил! Легкий, прочный, взлетал вверх на два метра, сквозь любую толпу можно было объект взять! Так мы насчет штатива — без него работать нельзя, новый нужен. И кассеты тоже — все сыплются, позор один, вчера отснятый материал смотрели, так по морде у депутата через весь экран полоса сверху донизу… А вообще, если честно, то насчет…
— «Стэдикамов», — недрогнувшим голосом подхватил Мешалкин, принимая эстафету у замявшегося Дмитренко, фантазия которого явно подходила к концу.
— Чего? — подозрительно переспросила абдуловская мымра.
