Открытие пятое. Кто знает, возможно, древние люди или монахи-буддисты были в чем-то правы, и у каждого живого существа есть что-то вроде души. Причиняя им боль, мы отбираем у них душу, лишаем их жизни. А это все равно что кто-нибудь захочет отобрать нашу душу. Когда-то я научился представлять себя на месте животных и сумел понять, как им бывает больно и страшно. Но от этого я не стал девчонкой или размазней. Мне кажется, я, наоборот, стал еще сильнее, ведь для того, чтобы жалеть других и защищать их, нужно быть настоящим мужчиной. А еще нужно очень много мужества, чтобы не бояться своей любви к животным, особенно если тебя окружают жестокие сверстники.
10
Как я (на)учился читать
Не знаю, любишь ли ты книги, но раз эту книгу держишь сейчас в руках, значит, все-таки читаешь. Только не говори, что тебя мама заставила. Потому что если так, то передай ей, что мамы ни в коем случае не должны силой принуждать своих детей читать! От книг нужно получать удовольствие, а не воспринимать их как наказание, свалившееся на твою голову в самый неподходящий момент. Иначе толку от такого чтения будет мало. Жаль, что не все мамы это понимают. Поэтому я все-таки надеюсь, что мою книгу ты стал читать по собственному желанию. В таком случае мы с тобой очень похожи, потому что я тоже люблю книги и как раз об этом собирался сейчас тебе рассказать.
Вообще любить книги я научился даже раньше, чем научился их читать. А книг у нас дома всегда было огромное количество. В маминой комнате стояли два больших книжных стеллажа, заполненные ими сверху донизу. И только года в два я узнал, что за сокровище хранится в этой кирпичной кладке, на которую очень похожи были сплошные ряды книг. Лет до двух я не понимал, что это за штуки, как они называются и для чего нужны. Больше всего они напоминали кирпичи от моего большого строительного конструктора.
С самого рождения я видел, как мама постоянно держит в руках какой-нибудь из этих кирпичей. То она сидит в кресле и сжимает кирпич в руках, уставившись на него, будто загипнотизированная. То она лежит вечером в своей кровати и снова почти неподвижно смотрит на кирпич. То вдруг я заставал маму сидящей на кухне, когда она в одной руке держала ложку, а во второй зажимала эту штуку. И даже в туалет мама частенько брала с собой кирпичи, оставаясь там с ними дольше обычного. Некоторые из кирпичей мама прятала в сумочку и куда-то уносила. А иногда в доме появлялись новые кирпичи – я различал их по цвету и толщине. Некоторые из них были толстыми и казались очень тяжелыми. Я с сочувствием смотрел на то, как бедной маме приходится таскать эти тяжести. Другие, напротив, были такими тонкими, что легко прятались в небольшие щели кирпичной кладки в одном из маминых стеллажей.
Что же в них такого особенного? – не мог взять в толк я. Например, из кирпичей от конструктора можно что-нибудь построить – гараж, дом или машину. А мама ничего не строит, а только носится со своими кирпичами по квартире и перекладывает их с места на место.
Некоторые из маминых кирпичей я втихаря утаскивал и обследовал, но они казались мне малоинтересными: мягкие, легко мнущиеся и совсем невкусные. Из таких хороший гараж точно не построишь. Увидев однажды меня, пробующего на вкус очередной кирпич, мама решила наконец-таки открыть мне его тайное предназначение. Она откуда-то достала совсем тоненький кирпичик, больше похожий на разноцветную дощечку, усадила меня к себе на колени и вдруг распахнула его передо мной.
– Это называется книга, сынок, – ласково сказала мне на ушко мама.
– Кига? – неуверенно повторил я за мамой.
– Смотри, кто здесь нарисован? Здесь нарисован зайчик! А это кто? Это уточка! Видишь? – Листая книгу, мама задавала мне вопросы и сама же на них отвечала, показывая разноцветные картинки, нарисованные на каждой странице. Я всматривался в них и действительно видел зайчиков и медвежат, уточек и поросят, домики и кораблики, мальчиков и девочек. Рядом с картинками были нарисованы маленькие черные крапинки, очень напоминающие муравьев, выстроившихся в ряд. Когда мама мне что-то рассказывала, она всегда медленно водила пальцем по этим длинным муравьиным рядам и произносила: «Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…».
