— Ира, ты что? — спросила наконец Вета, когда они уже вошли в вестибюль метро.
Ирка вытаращила на нее синие сердитые глаза, возмущенно пыхтела.
— А Роман? — спросила наконец она. — Почему ты не зовешь Романа?
— А почему я должна его звать? Они ведь его не приглашали.
— Приглашали — не приглашали, какая разница? Совесть у тебя есть? Хоть бы позвонила ему, что идешь веселиться.
— Хорошо, я позвоню. Только я не понимаю, Ирка… Хорошо, я позвоню.
«Астория» сверкала белыми скатертями, сияла хрустальными люстрами и зеркалами, между столиков стремительно носились черные официанты, играла музыка. Их стол был уже накрыт — не очень обильно, но изысканно: шоколад, фрукты, шампанское в серебряном ведерке. Мальчики щелкали каблуками и наклоняли головы, приглашая их танцевать. С изумлением смотрела Вета, как преданно и осторожно Марис поддерживал в танце тоненькую, легкую Иркину фигурку, а Ирка принимала это уверенно, спокойно, что-то быстро шептала ему на ухо и серьезно взглядывала в глаза своими широко открытыми темными глазами.
— Послушай, Айни, — со смехом сказала Вета, — да у них с Марисом настоящий роман!
Айнис быстро взглянул на нее, сказал осторожно:
— Ты тоже заметила? Да. Это не очень хорошо. Марис… ты понимаешь, он немножко… как бы это сказать… немножко грубый человек. И потом, он, наверное, скоро женится, у него есть невеста. Не совсем невеста, но, наверное, скоро будет.
— Господи! Ну и что? Честное слово, это все глупости, она ребенок совсем, нельзя же принимать все всерьез!
— Ну почему? У нас в Латвии такие вещи всегда принимают всерьез.
Танец у них сбился, они остановились посреди площадки, Айнис взял Вету за руку и решительно повел к столику. Он налил себе коньяку, выпил и взглянул на нее веселыми серыми глазами:
— Я действительно совсем заморочил тебе голову. Ну, а ты, Вета, как ты живешь?
— Я живу замечательно.
— Ты совсем не изменилась, такая же красивая, только, по-моему, не очень веселая.
— Я? Я удивительно веселая. Только, я думаю, нам уже пора домой.
— А домой нельзя. У вас в Москве из ресторана никто не уходит, пока не споют «Спокойной ночи».
— Как это?
— А вот так: «Что сказать вам, москвичи, на прощанье? Как отплатить вам за ваше вниманье… Спокойной ночи, вспоминайте нас». Утесов поет. Эх ты, а еще москвичка!
На улице стояла уже настоящая весна, мокрые улицы блестели, отражая огни притушенных витрин, воздух был теплый, сладкий, незнакомый, словно его сменили, пока они сидели там, в душном, накуренном зале ресторана. Весна!
* * *
Как-то вечером Роман вернулся с работы необычно веселый, помолодевший, возбужденный.
— Послушай, Вета, — сказал он, — и ты, мама, тоже послушай. Это очень серьезно. В общем, дело в том, что мне предложили перейти на другую работу в совершенно новую закрытую фирму. Это предложение для меня большая честь. Представляете, оказывается, их шеф сам прочитал мою статью и сказал, что я должен работать у них.
— А кто такой этот шеф?
— В общем-то, я даже не знаю его фамилии, да и мало кто ее знает, его называют просто по должности — Главный конструктор, но это огромная фигура, просто гигантская. Они занимаются такими вещами, что просто голова кружится; в общем, это связано с космосом.
— С чем, с чем? Господи, только космоса нам и не хватало!
— Рома, а это не опасно?
— Какая опасность, мама, я же инженер, а не летчик. Но это очень интересно. Нет, ты понимаешь, то, что он меня сам приглашает, — это просто чудо. Я буду работать за городом, немножко далеко, но какое это имеет значение. Словом, я согласился. Они мне дали два дня на размышление. Представляешь, там не теряют времени зря, сразу быка за рога… и соглашайся. Правда, оформление очень долгое, но это ничего, зато работают они как черти. Так хочется настоящего дела! А здесь эта дурацкая мышиная возня с Ивлиевым, с приоритетом. Наплевать на приоритет, важно, чтобы само дело чего-то стоило.
— Ого, какая речь, — усмехнулась Вета. — Ты, по-моему, и правда на седьмом небе от счастья, первый раз тебя таким вижу.
— Да, я счастлив и горд, — он засмеялся своим заливистым странным смехом, — я ведь, в сущности, очень честолюбивый человек, а ты этого даже не знаешь. Я сегодня счастлив.
