Пришлось ждать, пока освободится дорожка. Я поймал на себе Лизин взгляд.
– В чем дело? – спросила она.
– В смысле?
– Ты плачешь. В чем дело?
Я коснулся лица. И правда, на пальцах остались влажные капли.
– А, – ответил я, – наверное, инфекция какая-нибудь. Я плачу? Ничего я не плачу. – Я неубедительно хохотнул. – С чего бы мне плакать?
Когда я привез Лизу домой, Элиот уже спал. В такое время мы обычно занимались всякими грязными делишками. Вот и на этот раз мы попытались заняться сексом, но у меня от расстройства не стояло.
– Так… – Лиза перекатилась через меня и откинулась на подушку, пристально глядя на мой профиль. – Ну и кто она?
– Она?
– Книга о знаменитостях!.. – отрезала Лиза. Для парикмахера у нее был острый язычок. – Ответь мне, с кем ты встречаешься?
– Ладно, – согласился я. – Случилась интрижка, однако теперь все. И секса у нас не было.
– Поэтому ты и плакал?
– Плакал, потому что не было секса?… За кого ты меня держишь? За младенца?
– Нет. Скорее за ребенка, который скрывает что-то от мамочки.
– Что ты имеешь в виду? – разозлился я.
– Ты же ее любишь, Марк. У тебя на лице написано. Глаза сияют. Прямо витаешь в облаках. А теперь у тебя не стоит – даже когда я изображаю из себя надсмотрщицу.
Не спрашивайте.
– Есть одна, но у нас чисто платонические отношения, – изворачивался я.
– То есть?
– То есть я не испытываю к ней сексуального влечения. Просто она настроена на мою волну, я могу с ней говорить о чем угодно.
– Так даже хуже! Хуже, чем если бы ты с ней спал. – Кажется, Лиза разозлилась. – Я что, такая дура, что со мной уже поговорить нельзя?
– Да нет, нет, ты умная! – пытался я сгладить углы. – Образования, правда, не хватает…
Лиза кинула в меня подушкой и нарекла массой любопытных слов; некоторые, очевидно, она выдумала прямо на месте.
Я встал и оделся, испытывая невероятное облегчение. Когда я спустился на первый этаж, у лестницы поджидал Элиот в пижаме. Лицо у него было растерянное.
– Что случилось? – спросил он.
– Исполнилась твоя мечта. Мы с твоей мамой расстались.
– Ничего себе… – протянул мальчик. – Жалко.
Я был тронут. Оказывается, вся его неприязнь проистекала от боли. А в глубине души он ко мне привязался.
– Ценю твой порыв, – сказал я и похлопал его по плечу.
– Странно без тебя будет.
– Спасибо, Элиот. – Я открыл входную дверь. – Береги себя, ладно?
Он кивнул. В лицо мне ударил промозглый ветер. Элиот стоял на пороге.
– Я буду скучать. – Его голос дрожал.
Я кивнул ему. К горлу подступали слезы.
– Буду скучать… Жаль, не придется больше над тобой издеваться, козел сраный! – выкрикнул Элиот и захлопнул за мной дверь.
Я остолбенел. Элиот победно хохотал за дверью. Потом мальчишка затопал по полу. Готов поклясться, он плясал от радости.
Когда я пришел домой, сразу проверил свой сайт. Там обнаружилось оскорбительное сообщение. Отправитель не поленился зарегистрироваться под именем «Ненавижу-Марка-Мэддена».
Сообщение было длинным, многие фразы многократно повторялись. Первого абзаца вполне хватит, чтобы получить о нем представление:
«Надеюсь, ты и сам знаешь, какой ты бесталанный и бесполезный кусок дерьма. Только дурак купит книгу после того, как ты ее облапал!.. Мерзкий гермафродит. Я прохожу мимо твоей лавчонки и чувствую, как воняют твои потные подмышки и твое сало из задницы – даже через закрытую дверь. Скоро ты сдохнешь от рака. Твой мозг будет расти, пока не вылезут глаза. Потом ты отправишься в ад – к таким же слабым, грязным и вонючим пидорам».
Я и раньше получал ругательные письма – от ведьмы, которая злилась, что в «Книге теней», которую я ей продал, теней не оказалось. Первым порывом было немедленно ответить. Потом я припомнил, что каждый мой взвешенный ответ ведьме порождал все более яростные письма с ее стороны. В конце концов дошло до того, что она угрожала мне проклятием, которое сгубит меня и всех моих потомков.
Я заблокировал анонима. Оставалось надеяться, что это не Каро сочинила послание – Каро, скатившаяся от странности к безумию.
Я продержался тридцать два часа. За это время я чуть было не позвонил ей семь раз. Подобно Уоррену, я бесцельно блуждал вокруг ее дома. Раньше я не знал такой боли. Каро была мне так нужна, что меня трясло. Я плакал по любому поводу.
