– Держись подальше от моей девчонки, ты, придурок, а не то я тебе руки повыдергиваю!
– Уоррен, я с ней не встречаюсь. Да ладно тебе. Ты ведь прекрасно знаешь, какая она сучка. На меня ей точно так же плевать, как и на тебя.
Уоррен схватил меня за куртку и развернул. Остальные пассажиры попятились. Сзади слышался железный скрежет: к станции подъезжал поезд на Ричмонд. Я просунул руки между ладонями Уоррена и с усилием высвободился. Что бы там ни думал мой тренер, кое-что я усвоил.
Я попытался отойти, но Уоррен схватил меня за плечи и заставил заглянуть в холодные мертвые глаза. Я не знаю, был он под кайфом или просто страдал. Вероятно, и то, и другое.
– Оставь ее в покое!
– Ладно, ладно, я понял.
Словно не слыша меня, Уоррен пятился к краю платформы. Поезд подошел совсем близко, желтые огни отражались на мокрых рельсах. Только теперь я понял, насколько Уоррен отчаялся. У него не было плана, он лишь пытался хоть как-то облегчить терзавшую его боль.
Я снова каким-то чудом вырвался, невольно толкнув Уоррена в живот рюкзаком. Парень только и успел, что простонать. Потом он упал на рельсы, и колеса поезда разрезали его пополам. Повсюду разлилась кровь.
У меня горело лицо. От стыда? От смущения? Не знаю. Я пошел прочь. Позади визжала женщина, что-то кричал юноша, но я не оборачивался. Я шел и шел. Я и так слишком много видел. Хватит.
К Каро я попал после полуночи. Несколько часов я бродил по улицам, опьяненный шоком и ослепленный виной. Наверное, надо было обратиться в полицию, но я понятия не имел, как там на все отреагируют. Не знаю, почему я ушел. Не знаю. Как только я сделал это, все изменилось. Невиновные люди не бегут с места преступления.
У Каро в гостиной горел свет. Я позвонил в дверь Никто не отзывался, а я все звонил и звонил. Наконец Каро открыла окно и крикнула:
– Отвали, Уоррен!
– Это Марк, – крикнул я в ответ.
Каро высунулась из окна и поглядела на меня:
– Ну, ты тоже отвали.
– Нам надо поговорить.
– Господи… Теперь их двое, – в отчаянии сказала она.
Имелись в виду двое озабоченных придурков, которые ночью шляются под окнами и спать не дают.
Каро со злостью захлопнула окно. Через пару минут она показалась в дверях. Свет упал на мое лицо, и поведение Каро резко изменилось.
– Черт! Что такое?
Я молчал. Молчал и смотрел на переливчатый синяк у нее под левым глазом.
– Да, – кивнула она. – Представляешь, этот ублюдок Уоррен ударил меня по лицу.
– Больше он этого не сделает, – твердо сказал я.
Мне было трудно думать, а говорить – еще труднее. Каро не стала посылать меня подальше, вместо этого она взяла меня за руку и втянула в полутемный коридор.
Я пошатнулся, и Каро неожиданно ласково взяла меня под руку. Кстати, нежной она быть умела. Не надо думать, что она бездушная сучка.
Покачиваясь, словно усталый старик, я позволил Каро отвести меня вверх по лестнице, пропахшей пылью и засохшей спермой. Мы прошли на кухню. В большой сковородке готовился соус для макарон.
– Рассказывай, – велела Каро.
Я посмотрел на алый соус и снова увидел алую кровь Уоррена, льющуюся из-под колес поезда. Я понял, что меня сейчас вырвет, оттолкнул Каро и бросился в ванную… Ложная тревога. Зато, посмотрев в зеркало, я увидел, что куртка и лицо у меня покрыты высохшей кровью. Я шел от станции до Кью и выглядел как человек, только что совершивший убийство.
Умывшись, я сел на диван и сидел там в каком-то оцепенении. Я даже не заметил, что плачу, пока меня не окликнула Каро. Она открыла коробку из-под сигар, вынула скрученный косяк и протянула мне.
– Я думал, ты бросила наркотики.
– Я соврала.
Я затянулся – и ничего не почувствовал. Затянулся снова – и моя душа воспарила.
– Чё-ерт, – протянул я. – Вот это класс.
– Ну, выкладывай, – попросила Каро. – Говори.
– Уоррен… – выдавил я. – Несчастный случай.
– Шутишь? – Каро отпрянула.
– Нет.
– Как он?
– Да не очень. Под поезд попал.
– В смысле, совершил самоубийство?
– Нет. Я сшиб его на пути под поезд.
У Каро глаза полезли на лоб.
– Ты сам видел?
– Нет. – Неожиданно для самого себя я рассмеялся. Наркотик качнул комнату. – Нет, я только кровь видел.
Каро всхлипнула. Я было подумал, что она оплакивает человека, который что-то для нее значит. Но тут она наклонилась ко мне и принялась покрывать мое лицо поцелуями.
