Я молчал.
– Ты серьезно? – спросил я наконец. – Ты на полном серьезе предлагаешь мне кого-то убить? Убить твоего отца?
Она уверенно кивнула, не отводя прозрачно-голубых глаз от моего лица.
– Вот уж славный киллер! – усмехнулся я, разглядывая покусанную руку. – Даже белка меня победила.
Каро словно и не слышала:
– Я сама не могу, понимаешь, у меня есть мотивы для убийства всех троих. Это ясно как день.
– А мне ясно как день, – перебил я, – что ты не понимаешь, о чем говоришь.
Она уставилась на меня так, как уставились на меня девчонки, когда мне было тринадцать. Тогда я спросил их, что чувствуешь при менструации. В молчании мы проследовали мимо дворца и присели у фонтана. Сколько я себя помню, ни разу не видел, чтобы он работал.
– Почему ты просишь об этом меня? – нарушил я тишину. – Кажется, мы оба пришил к выводу, что я славный малый.
– Поэтому-то ты идеально подходишь на эту роль. Никогда не привлекался. Кто тебя заподозрит?
– Каро, моя жизнь и так не сахар. С какой стати мне садиться в тюрьму ради тебя или кого-либо еще?
– Значит, дело не в том, что они не заслуживают смерти, – презрительно бросила моя спутница. – Ты просто боишься сесть в тюрьму.
– Именно.
– Бесхребетное поведение, не находишь?
– Дело не в трусости, – возразил я. – Дело в здравом смысле. Какой бы оборот ни приняла моя жизнь, мне претит срать и мочиться в ведро под присмотром сокамерника.
– Марк, ты ведь меня хочешь?
– Сама знаешь.
– Я бы стала твоей, – сказала Каро, прижимаясь ко мне. – Я бы стала твоей на те восемнадцать месяцев, которые я тебе должна. Ты сможешь делать со мной что угодно. Так часто, как только захочешь.
Я пристально посмотрел на нее.
– Да ты и впрямь чокнутая.
– Нет. – Она слегка покраснела. – Многие легко назвали бы пяток людей, которым желают смерти. Единственная разница в том, что у них кишка тонка это признать, а у меня нет. Мир – скверное место, Марк. Хорошие люди голодают и мрут, а плохие процветают и богатеют. Думаешь, убийство пары мерзавцев тебе карму подпортит? Не скажи. По-моему, Господь и все его ангелы запоют от радости, если какой-нибудь подонок сдохнет. Ну? Не хочешь порадовать Господа?
– Вряд ли Господа обрадует убийство Иисуса.
Каро даже не улыбнулась.
Кажется, она была разочарована. Впрочем, я тоже. Я-то надеялся, что Каро подросла со школы, научилась хоть капельку сопереживать окружающим. А она осталась той же сучкой, только сиськи отрастила.
Между нами повисла чумная завеса горечи. Мы вышли через Львиные ворота и свернули направо. У дверей своего дома Каро приникла ко мне, поцеловала в губы и пожелала счастья.
Я поехал домой на машине, с трудом продираясь сквозь пробки. На душе у меня было паршиво: как и много раз прежде, я чувствовал, что Каро – неуравновешенная, непредсказуемая девчонка и что вряд ли стоит из-за этого переживать.
Дома за чаем с вареным яйцом я почувствовал, что у меня сводит горло. Я дрожал, хотя было тепло. В ванной я изучал синяки и заметил, что глаза у меня сверкают силой, которую я в себе не чувствовал. Знакомые симптомы.
Я был одержим любовью. Несмотря на то что у Каро напрочь отсутствовали понятия о человеческой доброте (а может, именно поэтому), ни одна женщина не возбуждала меня так, как она. Только вот мне было ясно, что я ни капли не возбуждал ее. Один из тех, с кем она как-то переспала, песчинка в горсти, я не выделялся из множества других ни личными качествами, ни внешностью, ни геройством в постели. Просто мальчик из прошлого, наивный мальчик, который вошел в ее жизнь девственником и покинул ее дрожащим рогоносцем.
Мне следовало успокоиться, и я пошел к Лизе. У нас с Лизой были совершенно тупиковые отношения, поэтому я даже не упомянул о ней в разговоре с Каро. Тупик в отношениях был полностью на моей совести. Лиза, на десять лет старше меня, мать-одиночка, жила в Новом Элтхеме.
Нас свел Гарри Поттер. Лиза вполне логично рассудила, что если Дж. К. Роулинг не окажется руководителем сети детских борделей, ее книги обязательно вырастут в цене. У Лизы четырнадцатилетний сын по имени Элиот. Лиза принялась покупать у меня подписанные книги Роулинг из первого тиража, полагая, что сможет продать их с неплохой наценкой и таким образом оплатить обучение Элиота в колледже.
