Короче, ощущение такое, что летом 988-го года на войну всем было плевать. Картинка — с утра пораньше русские дружинники гуськом тянутся к Корсуньским стенам. Некоторые — самые осторожные — со щитами и при оружии. Ленивые раздолбаи — просто так. Не торопясь и зевая они высыпают прямо под стены землю, принесенную в шлемах. Прямо тут же под стенами перекличка повзводно — чтобы проверить, не отлынивает ли кто от шлемной повинности. И потом строем — завтракать и в караульную службу. Или толпой — купаться (играть в кости, пить вино, ловить за подол окресных селянок — нужное подчеркнуть).
А жители Херсонеса с любопытством пялятся со стен на глупых варваров. Не могут понять — зачем те ссыпают землю под стены. Естественно, им не верится, что можно вот так, по шлему, насыпать холм. Они даже представить себе такого не могут. А славяне могут, и представляют. Это же обычное дело — пришли люди на похороны, бросили кто сколько сможет землицы — и насыпали курган. Они и быстрее бы сделали насыпь. Только куда торопиться — ведь Крым, лето… И насыпь растет — медленно, но верно.
А князь тоже никуда не спешит — у князя, видать, свой расчет. Князь ждет, когда же эти Византийцы пошлют какое-нибудь войско Херсонесу на помощь. Ведь надо разгромить кого-нибудь знатного — мало чести в победе над спрятавшимися за стены купцами. Да и полномочий от базилевса на переговоры с князем херсонесские купцы не имеют.
И горожане тоже никуда не торопятся — они послали в Константинополь корабли — гонцов с просьбой о помощи, и вот теперь дожидаются, когда же их приедут и спасут. И молятся своему Христу, чтобы русы и дальше не лезли на штурм, чтоб и дальше тратили время на свою бестолковую насыпь.
Но вот беда — как дружинники не старались, как они не тянули кота в долгий ящик, очень скоро насыпь была готова. То есть поднялась настолько высоко, что еще чуть-чуть, и с нее можно будет безо всяких там лестниц забраться на стену. И тогда-то русы стремительно хлынут — а противопоставить им будет нечего. Тут уже проснулись городские власти Родина в опасности!.. Вы думаете — они устроили вылазку? Ну вот еще горбом рисковать. Они устроили подкоп. — Подкопались из под своих стен к этой насыпи и «выкрадывали подсыпанную землю». Велика ли может быть скорость выкрадывания подсыпанной земли, если ее таскают через подкоп? Далее в летописи сказано, что «носили ее себе в город и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, а Владимир стоял». И тем не менее, греки себе столько земли в центр города натаскали, что потом, захватив город, Владимир «Поставил и церковь в Корсуне на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи». Еще одно подтверждение того, что русы, хоть и «присыпали еще больше», но не особенно торопились близилась осень — созревал виноград и прочая петрушка, и море было все таким же ласково-безмятежным — не война а фантастика — куда ж торопиться? У греков было время из подкопа, по мешочку, натаскать целую гору.
А в это время по ту сторону Черного моря (кстати, называвшегося в ту пору Русским, просто по факту численного преобладания и военного превосходства русских ладей над всем остальным, что плавало по этому морю) в Цареграде изо всех сил спешили на помощь Херсонесу. С огромным напряжением сил, сравнимым разве что с напряжением делающих насыпь дружинников Владимира, вся военно-бюрократическая машина огромной империи который месяц готовила к походу на Херсонес несколько кораблей. Уже Владимир горько плачет — насыпь угрожающе быстро растет, а помощи от Цареграда все нет — не об кого мечи притупить. Уже дружина начинает роптать — хватит мол, князь, дурью маяться — достал уже этот загар, это море — возьмем-ка город, да и отвалим домой. А князь только посмотрит жалобно и скажет — подождите еще месячишко, может какое чудо случится. А сам про себя и думает — «Да, недооценил я степень византийского раздолбайства. Под каким же соусом я теперь свою дружину покрещу…».
И тут в обстановку вмешивается некий Анастас, видимо, гражданин Херсонеса. Как говорит летопись, этот Анастас «пустил стрелу, так написав на ней: — Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока — Владимир же, услышав об этом посмотрел на небо и сказал: — Если сбудется это — крещусь.»
