Брайан Тейт. Родственник Нельсона? Друг? По-видимому, в его честь Нельсон назвал сына.
Эйвери снова повернулась к нему, стараясь не показывать чрезмерного интереса к фотографии, которая, очевидно, должна была быть ей хорошо знакома.
– Дай мне работу в штабе кампании.
– Нет.
– Почему? Ведь Фэнси работает.
– Уже из-за одного этого тебе там делать нечего. Может дойти до кровопролития.
– Я не буду обращать на нее внимания.
Он покачал годовой.
– У нас масса новых помощников. Они только что не мешают друг другу. Эдди и так вынужден изобретать им поручения.
– Но мне надо чем-то заняться, Тейт.
– Но зачем? Объясни!
Да затем, что Эйвери Дэниелз чувствовала себя не в своей тарелке, когда от нее никто ничего не требовал, когда некуда спешить и нет никаких дел. Праздный образ жизни, который вела Кэрол Ратледж, сводил ее с ума.
Если Тейт будет продолжать держать ее на почтительном расстоянии, она не сможет ни защитить его от покушения, ни написать свой материал. Ее будущее – и его тоже – теперь зависело от того, сумеет ли она включиться в активную предвыборную работу – как и все, кого она могла подозревать.
– Мне хочется помочь тебе, насколько это в моих силах.
Он резко засмеялся.
– Кого ты хочешь обмануть?
– Но ведь я твоя жена!
– Ты забыла сказать – «пока».
Она притихла. Увидев обиду на ее лице, Тейт тихонько выругался.
– Ну, хорошо, если тебе так хочется что-нибудь для меня сделать, оставайся хорошей матерью для Мэнди. Мне кажется, она стала понемногу раскрываться.
– Не понемногу, а даже очень. И думаю, с каждым днем будет все лучше. – Положив руки на стол, она опустила на них лицо, как делала всегда, когда хотела уговорить Айриша разрешить ей подготовить материал на какую-то тему, которая была ему не по нутру. – Но даже Мэнди, с массой проблем, с ней связанных, не может занять всего моего времени. Я не могу находиться при ней неотлучно. К тому же три раза в неделю она ходит в детский сад.
– Ты сама согласилась с психологом, что так будет лучше.
– Я и теперь так считаю. Общение с другими детьми ей крайне полезно. Ей надо учиться общаться. Но пока она в саду, я шатаюсь по дому и бесцельно убиваю время. А днем она подолгу спит. – Она подалась сильнее вперед. – Пожалуйста, Тейт. Я просто засыхаю на корню.
Он долго смотрел на нее. Потом перевел глаза на вырез шелковой блузки, но быстро поднял их снова, рассердившись на себя за минутную слабость.
Он откашлялся и резко спросил:
– Ладно, что ты предлагаешь?
Ее напряжение слегка спало. По крайней мере, он готов ее выслушать. Она выпрямилась.
– Позволь мне работать в штабе.
– Исключено.
– Тогда разреши мне поехать с тобой на следующей неделе.
– Нет, – отрезал он.
– Ну, пожалуйста.
– Я сказал – нет. – Он раздраженно опустил ноги, встал и вышел из-за стола.
– Но почему нет?
– Потому что ты неопытна в этих делах, и у меня нет ни времени, ни желания с тобой возиться. Ты только создашь неудобства.
– Например?
– Например? – переспросил он, удивляясь ее забывчивости. – Раньше, когда я брал тебя с собой, ты только и делала, что ругала номера в отеле, еду в ресторане – все. Ты вечно опаздывала, притом что Эдди так педантичен во всем, что касается выполнения намеченного графика. Журналистам ты подпускала шпильки, которые тебе казались остроумными, а всем другим – почему-то безвкусными и неуместными. А ведь это была короткая поездка, всего на три дня, чтобы прощупать почву, прежде чем решиться на участие в выборах.
– Теперь это не повторится.
– У меня не будет времени тебя развлекать. Я буду или выступать, или готовиться к следующему выступлению. Не пройдет и нескольких часов, как ты начнешь ныть, что я не обращаю на тебя внимания и тебе скучно.
– Я найду чем заняться. Я могу варить кофе, заказывать сандвичи, точить карандаши, принимать звонки, делать ответные звонки, ходить по поручениям.
– Ага, быть на побегушках. У нас, слава Богу, есть кому это поручить.
– Но что-то я могу делать! – Она следовала за ним по пятам. Когда он резко остановился, она влетела ему в спину.
Он повернулся.
– На второй день все очарование новизны улетучится, ты устанешь и начнешь жаловаться, станешь проситься домой.
