– Нет, не стану.
– Но с чего это ты вдруг так захотела бурной деятельности?
– С того, – сказала она, разозлившись, – что ты баллотируешься в Сенат, и моя обязанность, как жены, помочь тебе выиграть.
– Свежо предание…
В дверь громко постучали. Когда Тейт открыл, вошли Джек и Эдди.
– Прошу прощения, – сказал Эдди, – но мы невольно подслушали ваш оживленный спор и решили, что пора его рассудить.
– Что у вас тут происходит? – Джек закрыл за собой дверь. – Что ты тут делаешь?
– Я пришла к мужу, – отпарировала Эйвери. – Если ты не возражаешь, Джек. – Она вызывающим жестом откинула со лба челку.
– Ради Бога, не заводись. Я просто так спросил. – Джек сел на диванчик у стены.
Эдди сунул руки в карманы и уставился под ноги. Тейт вернулся к столу и сел. Эйвери была слишком возбуждена и не хотела сидеть, она подошла к конторскому шкафу и прислонилась к нему, уперев руки в бедра.
– Кэрол хочет ехать с нами на той неделе, – объяснил Тейт.
Джек сказал:
– Господи, только не это.
– Но почему? – вскричала Эйвери.
Эдди сказал:
– Давайте все обсудим.
Тейт обвел их взглядом.
– Тебе эта идея не по нутру, Джек?
Джек посмотрел на Эйвери, пожал плечами и тихо проворчал:
– Делай как знаешь, она твоя жена.
Тейт перевел взгляд на Эйвери:
– Ты знаешь мои аргументы.
– Что ж, какие-то из них не лишены оснований, – сказала она примирительным тоном, мысленно благодаря его за то, что он не стал критиковать жену в присутствии других. – На этот раз я буду стараться, теперь я знаю, чего от меня ждут и чего мне ждать самой.
– Эдди?
Эдди оторвался от созерцания ковра и поднял голову:
– Нет никаких сомнений, что красивую пару продать куда легче, чем красивого мужика.
– Почему?
– Это вопрос имиджа. Супружеская пара – это для американцев олицетворение их идеалов – дом, семейный очаг, «американская мечта». Супружество означает, что, переехав в Вашингтон, ты не станешь транжирить деньги налогоплательщиков на хорошеньких секретарш, которые и печатать-то толком не умеют.
– По крайней мере, теоретически, – сказал Джек, хохотнув.
Эдди криво усмехнулся и уступил:
– Даже если только теоретически. Избирательницы станут любить тебя уже за то, что ты верный супруг и заботливый отец. А мужчины будут уважать тебя, потому что ты не «голубой» и не карьерист. При всей нашей современной искушенности, избиратели испытывают неловкость, когда голосуют за того, кто может вдруг оказаться гомосексуалистом. Мужская часть электората в своей массе с недоверием относится к кандидатам-красавчикам. Но если рядом с тобой будет стоять жена, то ты вроде как делаешься таким, как все.
– Иными словами, товарищем по несчастью, – язвительно бросила Эйвери.
Эдди с сожалением развел руками:
– Не я придумал эти правила, Кэрол.
Она с негодованием обвела их взглядом:
– Итак, каков будет ваш вердикт?
– У меня есть предложение.
– Говори, Эдди. – Тейт снова положил ноги на край стола и откинулся в кожаном кресле.
Эйвери боролась с искушением столкнуть его башмаки на пол, чтобы он потерял равновесие, а вместе с ним и высокомерный тон.
Эдди сказал:
– Я взял на себя смелость отклонить от имени Кэрол приглашение на обед в ближайшую пятницу.
– Это тот, что будет в Остине?
– Да. Я отговорился тем, что она еще якобы не готова к протокольному мероприятию по состоянию здоровья. – Он повернулся к ней. – Но я мог бы позвонить и переиграть это дело. Это будет двухпартийное сборище, так что собственно предвыборной агитации не ожидается, просто повод на других посмотреть и себя показать. Посмотрим, как пройдет твой выход, а тогда уже и решим насчет поездки.
– То есть мне предлагается испытательный срок, – сказала Эйвери.
– Понимай как хочешь, – спокойно ответил Эдди. Он посмотрел на Джека и Тейта. – Она здорово держалась тогда возле клиники.
Тейт прислушивался к мнению Эдди, но право окончательного решения оставлял за собой. Он взглянул на старшего брата, который хранил молчание.
– Твое мнение, Джек?
– Я думаю, Эдди прав, – отозвался он, неприязненно глянув на Эйвери. – Я знаю, что и мать с отцом тоже хотели бы, чтобы вы выступали единым фронтом.
– Благодарю вас за совет.
