Джек устроился с газетой на кровати.
– Выглядит мило, – механически обронил он в ответ.
– Сегодня мы с Фэнси проходили мимо одного из этих модных салонов в супермаркете, где все парикмахеры одеты в черное, и у всех по нескольку сережек в каждом ухе. ( Джек хмыкнул.) И я возьми да скажи: «Фэнси, я подстригусь». Мы зашли, и одна из тамошних девушек сделала мне прическу, макияж и маникюр.
– Угу.
Она разглядывала себя в зеркале, поворачивая голову то влево, то вправо.
– Фэнси сказала, что мне надо осветлить волосы, вот тут, вокруг лица. И что это меня омолодит. А ты как думаешь?
– Думаю, я остерегся бы принимать какие бы то ни было советы от Фэнси.
Воспрявшая было Дороти-Рей слегка поникла, но подавила искушение отправиться в бар за живительной влагой.
– Я… я бросила пить, Джек.
Он опустил газету и впервые за вечер по-настоящему на нее посмотрел. Новая стрижка была короче, пышнее и шла Дороти-Рей. Искусно наложенная косметика несколько разгладила сухие морщины, залегшие от неумеренного употребления спиртного, и оживила прежде бледное, неухоженное лицо.
– С каких это пор?
Вновь обретенная уверенность в себе опять поколебалась, столкнувшись с его скептицизмом, но она по-прежнему высоко держала голову.
– С сегодняшнего утра.
Джек сложил газеты, бросил их на пол и протянул руку, чтобы выключить лампу в изголовье.
– Спокойной ночи, Дороти-Рей.
Она подошла к его кровати и включила свет. Он удивленно воззрился на нее.
– Джек, на этот раз я говорю всерьез.
– Ты говорила всерьез каждый раз, когда собиралась завязать.
– Теперь все будет по-другому. Я пройду обследование в какой-нибудь из тех больниц, куда ты хотел меня послать. Конечно, после выборов. Я ведь понимаю, сейчас не самое подходящее время, чтобы определять кого-то из членов семьи Тейта в больницу для алкоголиков.
– Ты не алкоголичка.
Она грустно улыбнулась.
– Алкоголичка, Джек. Самая настоящая. Тебе бы давно надо было заставить меня это признать. – Она протянула руку и робко коснулась его плеча. – Но я тебя не виню. Только я сама в ответе за то, во что превратилась.
Тут ее нежный подбородок, изящную линию которого не смогли погубить ни запои, ни горе, приподнялся еще чуть выше. С горделиво поднятой головой Дороти-Рей даже напомнила на миг ту жизнерадостную студенточку, королеву красоты, в которую Джек когда-то влюбился.
– Я больше не хочу быть ни на что не годной пьянью.
– Увидим.
Он произнес это без особого оптимизма, но, по крайней мере, ей удалось завладеть его вниманием, а это было уже кое-что. Ведь в половине случаев он ее вообще не слушал, поскольку она редко могла сообщить ему что-нибудь мало-мальски интересное.
Она заставила его подвинуться, присела рядом с ним на край кровати и чинно положила руки на колени.
– Надо постараться лучше присматривать за Фэнси.
– Желаю удачи, – фыркнул он.
– Да нет, я понимаю, что ее не посадишь на поводок. Она уже слишком взрослая.
– И слишком далеко зашла.
– Может, и так. Но я надеюсь, еще нет. Мне хочется, чтобы она знала: мне небезразлично, что с ней происходит. – Губы Дороти-Рей тронула легкая улыбка. – На самом деле мы с ней сегодня вполне поладили. Она мне помогла выбрать платье. А ты заметил, как она была одета вечером? Тоже несколько кричаще, но, по ее меркам, даже строго. Даже Зи похвалила. Фэнси необходима твердая рука. Только тогда она будет чувствовать, что мы ее любим. – Она помолчала, неуверенно глядя на мужа. – А еще я хочу тебе помочь.
– В чем это?
– В том, чтобы оправиться от разочарований.
– Разочарований?
– В особенности с Кэрол. Не надо ничего признавать или отрицать, – поспешно добавила она. – Сейчас я трезва как стеклышко и знаю, что твои желания мне не просто померещились с пьяных глаз. И неважно, удовлетворил ты их или нет. Разве я могу винить тебя за неверность? Временами очередная рюмка была мне милее, чем ты. Я знаю, ты влюблен в Кэрол. Во всяком случае, увлечен ей. Она играла тобой и больно тебя ранила. Мне хочется помочь тебе ее забыть. Еще я хочу помочь тебе пережить разочарования вроде утреннего, когда Тейт поступил вопреки твоему мнению. – Набравшись смелости, на сей раз она погладила его по щеке. Ее рука лишь чуть-чуть подрагивала. – Не знаю, ценит ли тебя кто другой за то, что ты такой хороший, но я ценю. Ты всегда был моим героем, Джек.