– Я их не забыла. – Сделав глубокий вздох, она повернулась к нему. – Уже не первый раз у меня что-то таинственно исчезает.
– Тебе следовало сказать мне. Я сейчас же вызову службу безопасности.
Она схватила его за руку до того, как он успел дотянуться до телефона:
– Не только здесь. Дома тоже. Кто-то пробирается в мою комнату и шарит в моих вещах.
Он отреагировал так, как она и предполагала:
– Это же смешно. Ты что, с ума сошла?
– Нет. И я ничего не придумываю. Я не могу найти какие-то мелочи – совсем незначительные. Как эти серьги, которые, я отлично знаю, я взяла с собой. Я несколько раз все проверила, прежде чем паковать чемодан.
Он очень остро воспринимал все, что касалось его семьи.
– Ты хочешь обвинить кого-то в воровстве?
– Я не столько беспокоюсь о пропажах, сколько о том, что кто-то вмешивается в мою жизнь.
И тут раздался стук в дверь – отличная кульминация для такого дня.
– Что и требовалось доказать, – разъяренно сказала она. – Неужели мы не можем поговорить с глазу на глаз без того, чтобы нас кто-то прерывал?
– Говори тише, Эдди может услышать.
– К черту Эдди! – сказала она, действительно имея это в виду.
Тейт распахнул дверь, и в комнату влетел Эдди:
– Готовы, ребята?
Чтобы объяснить задержку, Тейт сказал:
– Кэрол потеряла серьги.
Она бросила на него красноречивый взгляд, говоривший о том, что она их не теряла.
– Ну, надень другие или вообще не надевай, но нам пора вниз. – Эдди держал дверь открытой. – Джек ждет в машине. Нам час ехать.
Они бросились к лифту. К счастью, другой постоялец увидел их и придержал дверь. Джек ходил взад-вперед у лимузина.
Во время поездки они обсуждали результаты опросов и дальнейшую стратегию. На Эйвери не обращали никакого внимания, будто ее и не было. Один раз она попыталась высказать свое мнение, на нее удивленно посмотрели и дружно не приняли ее слов во внимание.
Вечеринка оказалась на удивление удачной. Пресса допущена не была. Поскольку Эйвери не надо было следить за камерой Вэна, она расслабилась и веселилась. Было изобилие вкусной техасской еды, милые люди, которые сравнивали Тента с молодым Джоном Кеннеди, и много музыки. Она даже танцевала с Тейтом. Его заставил Эдди:
– Давайте. Это будет хорошо смотреться.
Пока Тейт держал ее в объятиях и кружил в танце, она притворялась, будто это была его идея. Они улыбались, запрокинув головы, а ноги их двигались в такт зажигательной мелодии. Ей казалось, что он тоже получает удовольствие. В кульминационный момент он приподнял ее и закружил под аплодисменты публики. Потом поклонился и поцеловал ее в щеку.
Когда он отошел от нее, у него было странное выражение лица. Казалось, он сам удивился своему экспромту.
Но на обратном пути она сидела на заднем сиденье лимузина и смотрела в темное окно, а он, Джек и Эдди обсуждали, насколько удачно прошел день, и прикидывали, как он повлияет на выборы.
Она отправилась спать вымотанная и мрачная. Заснула она с трудом. Кошмар – а она по пальцам могла пересчитать подобные случаи в своей жизни – был результатом физически и эмоционально утомительного дня.
Поэтому ей так ценны были эти минуты с Тейтом наедине. Вокруг них постоянно крутились люди. Даже у себя в номере они редко оставались одни…
– Думаю, «Бейли» сейчас подействует. – Она передала ему пустой бокал и откинулась на подушки.
– Засыпаешь?
– Хмм. – Она раскинула руки над головой – ладони кверху, пальцы согнуты – поза, провоцирующая своей беззащитностью.
Глаза Тейта потемнели, когда он перевел взгляд с ее лица на тело.
– Спасибо за то, что потанцевал со мной, – сонно сказала она. – Мне было так приятно, когда ты держал меня в объятиях.
– Ты всегда говорила, что у меня нет чувства ритма.
– Я ошибалась.
Он еще несколько мгновений смотрел на нее, потом выключил свет. Он уже собирался встать, когда она положила руку ему на бедро.
– Тейт?
Он замер. Его застывший силуэт освещался голубоватым светом из-за штор. Она еще раз призывно прошептала его имя.
Он медленно склонился над ней. С тихим возгласом она скинула с себя одеяло, чтобы между ними ничего не было.
– Тейт. Я…
– Не надо, – решительно сказал он. – Не говори ничего, чтобы я не передумал. – Его голова была так близко, что Эйвери чувствовала на губах его дыхание. – Я хочу тебя, только не надо ничего говорить.
