Я знаю это потому, что то поколение – это мое поколение, хотя я и родился гораздо раньше ее. Но в Дж. К. Роулинг нет ничего особенного, по крайней мере в одном отношении – это всегда верно. Для писателей, как говорится, всех времен и народов. Это закон «раньше и теперь»: каждый роман есть акт насилия, схватка с историческими и общественными силами своего времени. Иногда побеждает роман, а иногда история. Ну, возможно, не всегда так прямолинейно. Однако вместе они ведут хорошую игру. Дело вот в чем: бывает, история выходит на сцену, бывает, остается за сценой. Но присутствует она всегда, и писателю нужно встроить книгу в соответствующий исторический момент. Пока мы не нашли способа не жить в своем собственном времени, мы будем думать как люди своего собственного времени. У каждого автора на историю будет несколько иной взгляд. Можно отказаться от нее, принять ее всем сердцем, относиться к ней как к фарсу, но убежать от нее никак нельзя.
Нет ни одного человека, который жил бы не в своем времени и месте. И в огромной степени его жизнь определяется историей. Апдайковского Кролика Энгстрома нельзя представить вне послевоенного американского общества, а его иствикских ведьм – без Салема и его судов, прошедших, правда, несколько ранее. Они, может, и не очень похожи на салемских колдуний, но не могут без них существовать. Так было и так есть. «Робинзон Крузо» Даниеля Дефо или «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта могут рассказать нам об отношении британцев к колониализму, расизму, эксплуатации, империализму и тому, что мы сейчас называем «инаковостью», гораздо больше, чем серьезные учебники и исторические трактаты. Обратите внимание, что авторы ни к чему такому не стремились; они, наверное, и сами бы порядком удивились, прочитав эти строки. Но это правда. Иногда история кусает писателя за мягкое место. Энтони Бёрджесс заставляет своих четверых молодых подлецов, Алекса и его друзей, избить старика, возможно, писателя, потом издеваться над писателем и его женой в их же собственном доме, а потом жестоко изнасиловать и избить ее, отчего она умирает. Этот эпизод, возможно, вырос из реального случая: первую жену Бёрджесса избили и, вероятно, изнасиловали четверо рядовых. В его «Силах земных» стареющего писателя, очень похожего на Сомерсета Моэма, избивают уличные хулиганы. Когда сам Бёрджесс уже был в солидных годах, на римской улице его ограбили попрошайки. Никогда не угадаешь, что припасает для тебя история.
Дело в том, что история – как политика, социология, психология и ночное недержание – и роман требуют, чтобы читатели сами впрягались в работу. Имеет ли какое-то значение, что Урсула Брангвен из «Влюбленных женщин» Д. Г. Лоуренса неодобрительно называет малиновку «маленьким Ллойд-Джорджем»? Имеет, если вы так считаете. Лоуренс, известный своим пацифизмом и женитьбой на немке (двоюродной сестре самого «красного барона», немецкого летчика-истребителя Манфреда Альбрехта фон Рихтгофена), нажил себе много неприятностей от властей, презирая Ллойд-Джорджа (который то и дело всплывает в английской художественной литературе), премьер-министра времен Первой мировой войны. Иначе говоря, роман почти не замечает заварухи на другом берегу Ла-Манша, и основные герои не испытывают ни малейших трудностей, когда по сюжету им требуется отправиться в Тироль, однако текущие события, вместе с классовой борьбой и промышленным капитализмом, подпитывают книгу. Насколько и какими способами, каждый читатель решает для себя. И его решение изменит то, что мы находим в романе.
Это правило выполняется почти для каждого романа; редко какой из них так или иначе не раскрывает своей исторической подоплеки. Действие может происходить восемь веков тому назад или через несколько веков в будущем, может даже покинуть пределы Земли и устремиться к какой-нибудь отдаленной галактике, но роман остается продуктом теперешнего дня, когда бы это «теперь» ни было. А «теперь» – всегда продукт «раньше». Так или иначе, а история в него войдет.
Ну вот. Не говорите, что я никогда ничего для вас не делал. И не забудьте упомянуть меня в своей речи после избрания на высокую должность.
