Разделяя беспокойство, которое терзало рава Роя и Дуви Хаффмана, разрывало сердце любимой сестре Ларри и свалилось на его собственную дурную башку, молодые школяры предлагали ресурс, созданный, чтобы уберечь покинутую родными безвинную душу от жара очистительного адского пламени.
Ларри смеется вслух. Столько времени потратить на поиск — и оказаться на сайте с адресом, который Ларри должен был бы первым делом набрать в поисковой строке интуитивно: kaddish.com.
При регистрации на сайте вносишь в форму имя покойного/покойной, даты рождения и смерти, указываешь, что ему/ей нравилось и не нравилось. Тут же — отдельная графа для подробностей биографии и любых историй из жизни или воспоминаний, проливающих свет на характер покойного/покойной.
На странице часто задаваемых вопросов сообщалось, что после подачи заявки администратор сайта создаст профайл, дабы ознакомить с ним студентов, желающих оказать услугу, и подберет идеального кандидата, во всех отношениях подходящего покойному. Вроде сайта JDate[20], только для усопших.
Неожиданно легко оказалось выбрать самые характерные для отца истории из жизни, перечислить отцовские вкусы, раскрыть перед незнакомыми людьми его доподлинное «я». Окунаясь в поток воспоминаний, Ларри чувствует присутствие отца и в какой-то степени больше, чем раньше, примиряется с его кончиной.
Ларри отправляет заявку и выжидает ровно десять секунд, прежде чем проверить почту: не пришел ли ответ? Ответа нет, Ларри обновляет страничку, нескончаемо, циклически, постукивая пальцами по трекпаду. И, наконец, все-таки утолив потребность во взаимодействии со своим ящиком Скиннера[21], Ларри закрывает окно — он получил удовлетворение на нескольких фронтах сразу.
Горе Ларри, горе его недолговечному душевному спокойствию. Страница kaddish.com схлопывается только для того, чтобы обнажить окно, которое все это время пряталось за ней. Висело, дожидаясь, пока Ларри любовно заполнит заявку.
У Ларри не сработал блокировщик всплывающих окон. Так что его вышвыривают из непорочности воспоминаний в грубую, крайне грубую прозу его жизни. Сквозь эфир на Ларри пристально смотрит какая-то женщина. Она хлопотливо орудует — а что остается Ларри, кроме как назвать это его подлинным названием? — сладострастно-гигантским стеклянным фаллоимитатором.
Инструмент неимоверного размера: когда его всовывают и засасывают по рукоятку, Ларри как будто заглядывает в средоточие женщины. Будто, предавшись размышлениям о смерти, Ларри оглянулся в противоположном направлении — на исток жизни, на место, которое преподаватель истории искусств в колледже Ларри — в затемненной аудитории, проецируя на экран провокационную картину Курбе, — представил присутствующим как «Происхождение мира».
Глаза Ларри вновь встречаются с глазами женщины — посмотрим, она-то о чем думает? И Ларри не получает ничего, кроме притворного ответного взгляда и притворного оргазма: женщина беззвучно — динамики отключены — стонет, запертая в закольцованном, оцифрованном ролике-тизере. Длящийся вечно миг, в котором он и она совпали, миг, который для нее был, несомненно, вовсе не тем, чем для Ларри. Правда, сейчас этот миг для Ларри — не то, чем был бы для него обычно. Вместо приятного возбуждения — только онемение, вынуждающее Ларри смириться с тем, что чувственность у него сейчас почти на нуле.
Он пристально смотрел на подобные сцены столь часто и столь регулярно, что эта… со всеми пролапсами, мембранами и фистингом… кажется совершенно будничной. Все равно что смотреть по телевизору бейсбол, вернувшись со стадиона после двух матчей подряд. Это подталкивает Ларри к догадке, что актриса, заточенная в закольцованном отрезке времени, рано или поздно оделась и пошла домой, измочаленная и изнуренная занятием, которое для нее было лишь адски тяжелой работой.
Лишилась бы его сестра чувств, если бы зашла к Ларри и увидела такой ролик? Выцарапала бы она свои благочестивые глаза, пытаясь это развидеть? Ларри уверен: какой бы продвинутой ни мнила себя Дина, она не имеет ни малейшего понятия об обыденной порочности, которой изобилует альтернативная реальность, крадущая все больше и больше времени у ее унылого братца.
