[57]
вичи. Мельников, Эйдельман, Рудерман и я каждую пятницу вечером собирались вместе на Соломинке в квартире Неточаева и подводили итоги за неделю и намечали работу на будущую неделю. Со стороны интеллигентов у нас был Эйдельман, но не как представитель интеллигентской группы: он от нашего имени вел сношения с интеллигентской группой. С Мельниковым и Эйдельманом в отдельности мы встречались чаще. Помню, при одной встрече у Мельникова зашла речь о газете «Работник» органе П.П.С. и, так как я немного читал по-польски, Мельников передал мне два номера. Прочитав там некоторые заметки, мною было высказано пожелание, чтобы была газета и на русском языке. На это Мельников, всецело соглашаясь с пожеланием, указал, что у нас нет шрифта для типографии и нет подходящего материала и обстановки. Первое скоро нашлось, так как у меня в Гомеле на квартире Оли Вольфсон был оставлен сундучек со шрифтом. Мельников немедленно, воспользовавшись ее проездом через Гомель, привез шрифт в Киев. Шрифт был привезен в рассыпанном виде, и Мельников, Эйдельман и я в один вечер привели его в порядок. Мельников же до поры до времени прятал его у себя. Пока решили обойтись гектографированной газетой. Вскоре начала издаваться газета «Вперед» на гектографе в ограниченном количестве, и нам не хватало на раздачу, но увеличивать количество мы не могли из-за технических затруднений. Таким образом регулярная наша работа шла, и мы уже готовились к празднованию 1-го мая (18 апреля), но Мельников был арестован 11 апреля, а я — 18 апреля. 1-е мая в Киеве все-таки отпраздновали в лесу, где читалась новенькая брошюрка Н. Вигдорчика «Как министры заботятся о рабочих».
После месячного ареста, я был освобожден, но пришлось уже искать новую типографию для работы. Такая работа нашлась в типографии газеты «Киевское Слово».
Летом 1896 года кружок Раисы Страж-Фридман провалился, и, вследствие ожидания приезда в Киев Николая II, чистка и слежка были усилены. Пришлось усилить осторожность , и помню, я уехал недели на две в Гомель.
По возвращении из Гомеля и наняв новую квартиру, мы начали опять понемногу собирать рабочих и устраивать кружик. В июле месяце в Киев приехали Моисей Лурье и Оля
[58]
Вольфсон. Моисей Лурье был членом кружка рабочих революционеров. Сам преданный революционер и наборщик, работавший во многих типографиях России и Польши, он имел довольно тесные связи с отдельными рабочими в городах, и эти рабочие в разных городах и составляли группы рабочих революционеров. По приезде он начал вести агитацию среди отдельных членов наших кружков за непосредственный переход к политической борьбе, ссылаясь на то, что экономическая борьба есть борьба за «пятачек» прибавки и не стоит завлекать на это рабочих, так как для нас ясно, что главным виновником нашего тяжелого положения является политический строй. Но большого успеха он не имел, и ему удалось завлечь на свою сторону только несколько отдельных рабочих. В общем мы все вместе были связаны, но каждый вел свою линию. Моисей Лурье вскоре из Киева уехал. У него в Харькове был кружок, в который входили Гершанович и Гельман. Приехав в Киев зимой 1896-1897 гг., Моисей Лурье привез брошюрку, отпечатанную в типографии группы рабочих революционеров. Брошюрка эта была составлена из предисловия и постановлений Международного съезда в Лондоне 1896 г.
Оля Вольфсон после кратковременного пребывания в Киеве отправилась вместе с покойным Алтер Драпкиным в Кременчуг. В Кременчуге они сошлись с местными интеллигентами Орловым и Левиной и начали заниматься и устраивать рабочие кружки.
В Киеве устройство кружков и занятий с ними продолжалось, а также продолжалось и издание газеты «Вперед». С осени 1896 года у нас начались дебаты по поводу массового распространения прокламаций. Главным образом, я говорил обо всем этом с Б. Л. Эйдельманом. Последний в принципе был согласен, но всегда ссылался на отсутствие повода и людей для выполнения. Наконец, в феврале месяце, в день выхода Ю. Д. Мельникова из тюрьмы, мы собрались вместе и под влиянием повторной Петербургской забастовки текстильщиков решили выпустить прокламацию с разъяснением значения этой повторной забастовки и распространить ее на заводах. Через несколько дней ко мне были принесены прокламации, и вечером Г. Рудерман, А. Сонкин и я пошли их разбрасывать на заводы. На заводе Гретера и
