К двадцатипятилетию первого съезда партии - страница 29

[62]

второй номер был готов, была устроена вечеринка на квартире. В. Г. Кржижановской, на которой собралась вся группа «Рабочей Газеты». После этого было решено поставить типографию па постоянной квартире, где бы она работала беспрерывно[30]. Для этой цели я отправился в Екатеринослав, где жило тогда много знакомых. После переговоров, хотя хозяйки мы и не достали, решили все-таки типографию открыть и пока отпечатать брошюру о законе 2 июня 1897 г. Активное участие в постановке типографии в Екатеринославе приняли Душкан, Гальперин, Виленский, Гуревич. Последние двое вскоре поселились на квартире со мною вместе. После кратковременной работы оказалось, что за квартирой следят, и пришлось оттуда уйти. В один удобный час вся типография была вынесена и спрятана. Через несколько дней была нанята новая квартира, куда мы переселились и принялись работать. Был поставлен слесарный станок и приобретены кое-какие слесарные инструменты, а в следующей комнате была поставлена типография. Работали мы недолго, около двух недель, брошюра была вся готова, и мы, ввиду выяснившихся ненадежных условий, собрались перевезти типографию на другое место или в другой город. Так как к этому времени должен был приехать в Екатеринослав Эйдельман с решениями съезда, я отправился к нему и отнес ему отпечатанный экземпляр брошюры. Мы условились насчет дальнейшей работы, но по возвращении от Эйдельмана, мы через час были арестованы. В период, когда нельзя было работать и пришлось прятаться, типография хранилась на квартире Бункиной. Несмотря на сильную слежку за мною и за некоторыми другими, тем не менее, жандармы не могли проследить, кто приносил и выносил типографию, что было доказано на допросе, когда жандармы поверили в мою сказку о том, что я сам приносил и уносил ее и что Гуревич и Виленский никакого отношения к этому не имели. Фактически же ти-

[63]

пографию переносили от Бункиной на квартиру почти всю Виленский и Гуревич. На съезде я быть не мог, так как в это время работал в типографии, хотя на одном из собраний Одесской группы (группа не знала, что я работаю в типографии) был разговор о том, чтобы я поехал на съезд представителем от Одессы. Узнал я о решениях съезда частью при кратковременном свидании с Эйдельманом, а остальное через два месяца после перевода меня в Киевскую тюрьму из Одессы. После арестов членов съезда, работа на местах не прекратилась, и в Киев из южных городов стали приезжать, обращаясь к Киевской организации, как к центру, за литературой и всякими другими материалами. Деятельным продолжателем работы Киевской группы были С. М. Урицкий и К. П. Василенко. Последние были арестованы в 1899 г. осенью

Впервые я познакомился с Борисом Львовичем Эйдельманом, который захаживал к нам в дом и всегда интересовался моей жизнью, чтением, работой и досугом. В то время я служил бакалейным приказчиком в торговом купечестве. Мой старший брат, Соломон Сонкин, был знаком с Борисом Львовичем Эйдельманом, Ювеналием Дмитриевичем Мельниковым и Иваном Ивановичем Чорбой, которые приходили к нам на дом и работали в кузнице для дела нелегальной мастерской, которую основал Мельников. Я заинтересовался всеми лицами, но, ввиду конспиративности, мне многое было недоступно. С посещением Ю. Д. Мельниковым нашей квартиры, я завязал с ним знакомство, и через некоторое время оставил приказчицкую службу и перешел в революционную подпольную мастерскую Ю. Д. Мельникова учиться работать токарному мастерству. В мастерской я занимался с Борисом Львовичем Эйдельманом, а в кружке — с П. Д. Тучапским. Моими товарищами по мастерской были: С. Сонкин, Н. В. Ефимов, Б. Л. Эйдельман, Ю. Д. Мельников и несколько других. Поработав 3 месяца, я оставил мастерскую и отправился в поисках работы в Киевские пароходные мастерские. Когда я первый раз вступил в мастерские, то был оглушен шумом машин, лязгом цепей и вообше шумом громадной мастерской. Я думал, что никак нельзя справиться со всеми

[64]

этими движущимися частями машин, с хлопающими пассами, которые передвигали рабочие. С поступлением в пароходные мастерские токарем, мне было тяжело выполнить возложенные на меня обязанности, как на опытного токаря. Но благодаря завоеванию симпатий со стороны рабочей среды, я быстро освоился с работой и привлек на свою сторону многих рабочих. Во время моей работы в пароходных мастерских я вел пропаганду среди рабочих и распространял нелегальную литературу. Лучших рабочих я старался привлекать к Ю. Д. Мельникову, который продолжал их революционное развитие. Продолжая свою деятельность, я наткнулся на некоторых рабочих, которые уже имели небольшое понятие о литературе через студента Неточаева. Я заинтересовался последним и отвел его к Ю. Д. Мельникову для выяснения его революционной деятельности. Через некоторое время (в первых числах марта 1894 г.) мы устроили забастовку для улучшения быта рабочих, после которой нас всех рассчитали. Оставшись временно без работы, я начал вести более интенсивно свою революционную деятельность, стал распространять прокламации по Киеву, по заводам и фабрикам. Накопившаяся у меня литература, как прокламации и книжки, была распределена мною между солдатами, в открытые окна по вечерам. После пароходных мастерских, я работал на электрической станции, где продолжал вместе с другими товарищами свою деятельность. С электрической станции, я поступил на завод Гретера и Криванека. 11 марта 1898 г. я был арестован и после 6-ти месячного заключения был выслан в г. Николаев под гласный надзор. По приезде моем в Николаев, я застал моих товарищей: Б. Люльева и Краснощекова. Привыкшие к деятельности, мы быстро отыскали в предместье заводы и фабрики, где по инициативе Б. Люльева устроили гектограф и печатали прокламации, которые сочиняли втроем, и которые там же и распространялись. После долгих поисков работы, мне удалось поступить на Черноморский судостроительный завод. Через некоторое время администрация завода узнала о моей поднадзорности и начала за мною косвенно следить. Но чем больше была слежка, тем более заинтересовывались мною ближайшие рабочие, на которых я оказывал, некоторое влияние. Проработав там зиму, к весне (1 мая 1899 г.) мне удалось вызвать механическую мастерскую на празднование 1 мая, и вслед