Ох уж эти предательские головокружения и самообольщение! Сколько честолюбивых замыслов королей и правительств разрушили они! Стоило ослепленному славой Жуану II вполуха выслушать от Христофора Колумба его прожекты и тут же, выпроводив его, высокомерно забыть о них, как безвестного генуэзца благосклонно принимает испанский двор и вскоре посылает в Западный океан. Через полтора месяца Колумбова «Эспаньола» наткнется на земную твердь, и будет открыта новая часть света — Америка. Правда, адмирал и Европа еще долго будут считать ее индийскими берегами, частью искомого Востока.
Обобранный, оклеветанный и отвергнутый после десятилетней безупречной службы, Магеллан покидает Португалию и уже через месяц излагает Королевскому совету все той же Испании смелый замысел: дойти до заветных «Островов пряностей» кратчайшим западным путем. «Дайте мне эскадру, я укажу вам этот путь и, плывя с востока на запад, обогну Землю»,— говорит суровый Магеллан.
В сентябре 1519 года пять судов под его командованием покинули Сан-Лукарскую гавань, в ноябре следующего года флотилия прошла через пролив, впоследствии названный Магеллановым, а в ноябре 1521 года, уже после гибели адмирала на острове Себу от рук туземцев, испанцы достигли желанных Молукк. «Сопровождавший нас лоцман сказал, что это Молукки. Все мы возблагодарили господа и в ознаменование радостного события дали залп из корабельных орудий. Пусть не удивляет огромное наше счастье, ведь в поисках этих островов мы провели 27 месяцев без двух дней, объездили вдоль и поперек моря в стремлении найти их» — так описал этот триумфальный миг неотлучно находившийся с Магелланом до его последних дней юный итальянец, бескорыстный рыцарь странствий, бойкий на перо Пигаффета.
Испанцы бросили якорь у Тидора, отдохнули, обильно запаслись драгоценными пряностями. Из оставшихся к тому времени пяти судов флагманский «Тринидад» с экипажем в 50 человек остался на острове, а «Виктория» продолжила первое кругосветное плавание и, оправдывая свое название, в сентябре 1522 года возвратилась в Сан-Лукар. Не прошло, таким образом, и десяти лет, как португальской монополии был брошен вызов.
Соперничество между соседями-иберийцами, формально находившимися в состоянии мира, в далекой Юго-Восточной Азии вылилось в затянувшееся на десятилетия кровопролитие. Потрясенный вестью об успехе Магеллановой экспедиции, португальский король Мануэл распорядился атаковать в Южных морях все суда под испанским флагом. Первыми жертвами этой бескомпромиссной борьбы стали матросы «Тринидада». В 1527 году они были взяты в плен превосходящим по силам португальским отрядом и казнены.
На одной из гравюр начала XVII века, копия которой хранится в Национальном музее в Джакарте, я видел изображение пыток, которым подвергали голландцы, пришедшие в Юго-Восточную Азию вслед за португальцами и испанцами, своих европейских братьев — соперников по торговым делам — англичан. Распятому британцу огнем прижигают ступни ног, подмышки, а на голову льют воду, чтобы не впадал в бесчувствие и в полной мере ощутил боль как наказание за покушение на торговые интересы Голландии. Воспитанные в духе изуверской инквизиции, сыны Пиренеи вряд ли обращались друг с другом мягче.
Полное крови противоборство прекратилось только в 1580 году, когда испанский король Филипп II занял и португальский престол. Мадрид сконцентрировал свои колониальные интересы на названных в честь монарха Филиппинскими островах, а Лиссабон, теперь уже союзный,— на Молукках. Но тут на авансцену борьбы европейских держав за сокровища Востока выходят Англия и Голландия, враги испанской короны. Когда Филипп II закрыл для восставших против его власти голландцев лиссабонский порт и рынок, голландские купцы начали прокладывать собственные пути в Юго-Восточную Азию.
За 35 лет с того момента, как Васко да Гама обогнул Африку с юга, и до гибели Магеллана Европа узнала об индонезийском архипелаге больше чем за все предшествовавшие века, В эти годы Великих географических открытий из дальних странствий возвращались не редкие смельчаки-одиночки, которые путешествовали на свой страх и риск и описания которых, если таковые были, становились достоянием узких государственных и научных кругов.
