— Кто вы? — резко спросил генерал. Почему-то он поверил звонящему — сразу. «Слегка под гипнозом…» Черт знает что творится!
— Это пока не столь важно, — голос звучал с каким-то странным акцентом. — Мы помогли вам у Дворца эдельвейсов…
— Из восставших? Там уже избрали представителей? — деловито осведомился генерал. — Да, думаю встречу можно назначить вечером.
— Совет избран, но я не от них. Генерал, ради всего святого — будьте бдительны! Ваша жизнь — под угрозой!
— С какой стати? ЭТИ — бежали. Кто мне угрожает? «Шербими»? Или этот недоучка Аннибал?
— Нам нужно встретиться, — настойчиво говорил голос. — Вам необходима охрана. Специализированная охрана.
— Она у меня есть, — генерал коротко рассмеялся. — Восемьдесят хорошо обученных десантников — это вам не охрана?
— Речь не о том, — сказал человек, и генерал догадался — кажется, звонит русский. Вот только сейчас не хватало очередной помощи «большого брата». Нет уж, хватит, теперь они и в самом деле пойдут своим путем! Уж лучше призвать на вакантный трон все того же короля в изгнании. Или — стать президентом самому, и не прислушиваться к советам. И к Советам с их «перестройкой» — тоже.
— Можете удвоить охрану. Но вам угрожает бежавший диктатор. Не думайте, что все завершилось, генерал. Я сказал о воздействии на телефониста. Воздействие может ударить и по вам. Мы защитим вас, сделаем все возможное. Но…
— Кто бы вы ни были, я не верю в мистику! Можете передать это вашему КГБ или куда там еще!
— Это не КГБ! Прошу вас поверить нам, генерал!
— Еще раз говорю — в мистику не верю! — Александру Киву бросил трубку.
Черт, как болит голова! Он вышел в приемную.
— Кто там у нас на коммутаторе? — спросил он у застывшего адъютанта. — Разберитесь, что там за чертовщина. И, вот еще что: приказываю удвоить охрану здания!
— Есть, товарищ генерал! — щелкнул каблуками адъютант. — Разрешите идти!
— Идите!
Генерал закрыл дверь. Уселся в кресло.
Вот и все — сбылась его мечта. Что теперь? Теперь будем восстанавливать справедливость. Да-да, справедливость, те же Советы еще посмотрят, что может по-настоящему свободный народ. А диктатор — сядет. Хорошо сядет, на всю оставшуюся жизнь.
Генерал открыл потайной шкафчик, достал бутылку, плеснул в рюмку коньяка. Залпом выпил. Через минуту вроде бы подействовало — головная боль стала чуть тише. Вот еще новости — разболеться именно в такой день. Хотя, чему бы тут удивляться. Годы, годы, да какие… Этот поганый выскочка мог общаться только на крике, хотя так было не всегда. В шестьдесят восьмом он только что в ногах не валялся, когда надо было аккуратно и бескровно указать «старшим братьям» их истинное место в Констанце. Тогда генерал очень хорошо справился с задачей. Но вся слава досталась не ему, а президенту.
«Мы отстояли независимость и свой путь в мире!» Это еще подумать, кто отстоял.
Голова вдруг едва не взорвалась, он даже сморщился от боли — стало трудно дышать. Но тут же отпустило. Хорошая это все-таки вещь — коньяк. Особенно — местный, не французский. То-то советские да и не только коллеги так на него налегали. Лечебная штука, гордость Констанцы!
А все-таки, кто это прорвался к телефону? Чего ему на самом деле было надо? Какой-нибудь дипломат? Он бы действовал совсем не так: представился бы для начала, что ли. А этот?
Постой-ка, Фома, в мистику не верующий, а что это за глухие слушки ходили про спецподразделение «шербими», лично подчиненное Леону Андруцэ? Кого-то они там громи-
ли и подчиняли, он слышал о таком, но не проверял… «Смерть бесам!» Мистика какая-то! Да, вроде бы так называлась какая-то подпольная организация. Больше все равно ничего известно не было.
Черт его знает! Интересно, где приземлится вертолет? Уж точно — не в столице. Но границу не перелетит — еще со вчерашнего дня подготовлен секретный приказ для ПВО. Самое главное — они не кинулись в посольства! Хотя и на этот случай был план.
Генерал машинально выдвинул ящик стола. Достал именной револьвер — подарок советского маршала. «На память о том, как мы НЕ СТАЛИ врагами», — сказал тогда коллега. Да уж, тогда пришлось мобилизовать все силы. Вторжение означало гибель, но вот этого-то и не состоялось. Границу держали очень хорошо.
