Софи опустилась к Олдену, когда он еще раз обнял ее, позволив его устойчивому сердцебиению успокоить ее и сказать, что он был в порядке.
Он хотел знать подробности, и она рассказала ему, как проходила сквозь ледяную тьму и следовала за теплом, оставшимся небольшим укромным уголком в его разуме.
— Укромным уголком?
— Да. Он был наподобие спасительного пятнышка, как-то так. На нем было проще сконцентрироваться, и я начала звать вас к себе. Сначала вы никак не реагировали, но я заполнила этот уголок воспоминаниями о семье, и через несколько минут вы нашли меня.
— Я помню это. Отчасти. — Он отпустил ее и вытер свои глаза.
— Что вы еще помните? — прошептала она, надеясь, что этот вопрос был уместен.
— Не много. Я вообще не понимал, кто я… но я чувствовал, что чего-то не хватает. Чего-то, что я должен был знать, но что было за гранью моего понимания. Я пробивал путь к «этому чему-то», но не мог достичь его, как вдруг почувствовал тонкую струю тепла и последовал за ней. Вокруг меня вдруг появилось великое множество воспоминаний, людей, которые казались такими родными, хотя я не помнил их. Пока я не увидел твое лицо во всем этом круговороте и не услышал твой голос… затем все обрушилось в одно место, и я осознал, что должен бороться ради людей, за которых я в ответе. Это придало мне сил освободиться.
Слезы потекли по его щекам. Софи вытерла несколько из них.
— Мне ужасно жаль, что тебе пришлось сегодня это все пережить, Софи. Но я должен признаться… Я рад, что ты была здесь. Я никогда бы не прошел через это, если бы ты не была моим путеводителем.
— Но я потеряла вас…
— Нет, я сам заблудился. И поверь мне, никто не смог бы спасти меня так, как это сделала ты. За все годы моей жизни я никогда не слышал об «укромном уголке», который ты нашла. Я подозреваю, что уникальность твоего разума сделала тебя единственной, кто мог обнаружить его.
Она выпрямилась.
— Вы думаете, я смогла бы спасти Финт…
— Финтан сломан, Софи, он не потерялся. Это совершенно разные вещи. — Он повернулся к Финтану, по лицу которого тонкой струйкой текла слюна. — Здесь больше нет смысла оставаться. Нам надо возвращаться домой.
Олден встал, качаясь, так сильно, что Крикору пришлось поддержать его.
— Все хорошо, — пообещал он, когда заметил хмурый взгляд Софи. — Просто немного кружится голова. — Он указал на свою рану, которая раздулась и покраснела вокруг твердой цементной замазки.
— Элвин сможет вылечить ее? — спросила она, когда последовала за ним из камеры.
— Я пока не столкнулся с недугом, который не мог исцелить Элвин… хотя, ты, кажется, была полна решимости озадачить его эти прошлые пару месяцев.
Софи постаралась улыбнуться. Она могла бы обойтись без напоминаний о своей последней проблеме со здоровьем. Она все еще надеялась, что это пройдет.
Крикор закрыл дверь, заглушив стоны Финтана. Он вручил им кулоны бейлфаера и указал налево.
— Полагаю, вы можете найти путь к выходу? Я должен позаботиться о заключенном.
— Конечно. — Олден вернул ему флягу из магсидиана и кивнул, немного вздрогнув. — Мы не можем в полной мере отблагодарить вас за вашу помощь.
Крикор кивнул, пихнул флягу куда-то в свой ворсистый мех и вернулся в комнату Финтана. Слабый, сломанный смех Финтана заполнил коридор, прежде чем дверь закрылась, и у Софи было ужасное ощущение, что этот звук будет преследовать ее в кошмарах в течение многих месяцев.
Она не высовывалась, когда повернулась, чтобы следовать за Олденом по изогнутому коридору, но мысли продолжали ворочаться с каждым шагом.
Они ушли ни с чем.
Они прошли весь этот путь. Рисковали душевным равновесием Олдена. Взломали разум Финтана.
Для чего?
В пустую. В пустую. В пустую.
Крошечные кусочки, которые они изучили, не могли быть тем, чего желал Черные Лебедь. Их подсказки всегда куда-то вели, давали ей что-то новое, чтобы продолжать.
Олден должно быть ошибался. Зацепка должна иметь значение…
Мысли в голове Софи резко остановились, ее глаза бродили в поисках светящихся красных букв на дверях, надеясь, что она не пропустила самого важного. Она читала название за названием — большинство были такими длинными и незнакомыми, что она не могла произнести их — и только когда она была готова сдаться, увидела то, что ей было нужно.
