Она последовала за Олденом в дальний конец особняка, сопротивляясь убеждению нырнуть, когда разноцветные потоки воды выстрели над их головами изящными дугами на всем протяжении прихожей. Арочная золотая дверь вела наружу к широкому каменному патио, выходящему на гладкое озеро, где все собрались.
— О, Софи, — ахнула Делла, когда увидела ее. — Ты действительно должны носить этот цвет чаще. Он делает твои глаза еще более поразительными. Особенно с так уложенными волосами.
— Мама, ты смущаешь ее, — сказала Биана, проталкиваясь мимо Деллы и Олдена и таща Софи к декоративной серебряной скамье. — И, тем не менее, она права, — прошептала она. — Красный определенно твой цвет.
— Спасибо, — пробормотала Софи.
Она сутулилась, чувствуя, что вернулась в свой первый день в Ложносвете, когда дама Алина подсветила ее гигантским прожектором.
— Что? — спросила она, когда заметила, что Фитц и Киф уставились на нее.
— Ничего, — пробормотали они оба.
Три гнома нарушили неудобную тишину, когда тащили связку огромных черных веерообразных листьев к серебряному тазу в центре скамей. Они аккуратно сформировали башню из листьев, и Олден зажег вершину блинным медным фитилем. Огонь всех цветов промчался к основанию, превращаясь в огромный костер в форме слезинки, который наполнил воздух сладким, липким ароматом, будто таял сахар.
Делла раздала вертела с зелеными браттеилами на кончиках, и они жарили их на огне. Когда клубни со вкусом колбасы поменяли цвет на пепельно-коричневый, они завернули их в мягкий желтый хлеб, который на вкус был как плавленый сыр. Софи чувствовала себя готовой взорваться после того, как слопала три штуки, но Делла настояла, чтобы она все еще попробовала риппленат и вручила ей вертел с круглыми желтыми орехами. Ядрышки стали оранжевыми, когда они жарились, и Биана показала ей, как разломить их и высосать сок. Глаза Софи слезились, когда теплая липкая субстанция покрыла ее язык, но это стоило того жара. На вкус орех был как масло, ваниль и мед и таял с намеком корицы и карамели.
Когда Киф закончил со своими, он использовал свой вертел, чтобы ткнуть огонь и забросить Софи и Биану радужными искрами, которые чувствовались прохладными каплями воды. Биана захихикала, но Софи должна была заставить себя не вздрогнуть, когда летели искры, ее кожа покалывала от воспоминания об ожогах.
Думаю, костер не лучшая вещь, чтобы приглашать тебя, да? передал Фитц, когда Софи потерла запястья.
Она вздрогнула.
Что не так?
Прости, просто иногда ты очень громко передаешь.
Да?
Да. Будто ты кричишь в моей голове.
Его щеки вспыхнули. Или возможно это был свет от лучащегося салюта.
Почему ты не сказала мне? Так немного лучше?
Не совсем.
А вот так?
Немного.
Ты просто так говоришь, не так ли?
Это не плохо, правда. Просто нужно чуть-чуть времени, чтобы привыкнуть.
Он хмурился.
Хочешь, чтобы я прекратил?
Конечно нет! Это не имеет большого значения.
Ну, может быть Сэр Тиерган сможет помочь мне выяснить, что я делаю неправильно. Ты знаешь об этом, да?
Только сегодня увидела это в моем расписании.
Думаю, это была идея моего папы. Он хочет посмотреть, сможет ли сэр Тиерган выяснить, почему я теперь могу это делать. Я продолжаю говорить ему, что это происходит потому, что я супер талантлив — он усмехнулся — но папа хочет удостовериться.
Удостовериться в чем?
— Народ… может, вы прекратите? — перебил Киф. — Нормальные люди разговаривают вслух.
— Да, но это Софи, — напомнила его Биана. — Она ничего никогда не делает нормальным путем.
Все рассмеялись — не имея этого в виду — и Софи приложила все усилия, чтобы улыбнуться. Но в паре с тем, что только что сказал Фитц, она нашла новую причину для волнения.
— О, это лучшая часть, — сказала Биана, когда огонь сделал крошечный хлопок! Башня горящих веток рухнула, и поток радужного пламени взмыл в небо.
Огонь разделялся на пятна света, когда попадал в атмосферу, разлетаясь как фейерверк. Но салюты не вспыхивали…. они задерживались выше, становясь ярче каждую секунду, пока наконец не взорвались белым светом, который жег глаза Софи и вызывал головную боль, настолько острую, что она едва могла дышать.
