Хексы исчезли раньше, чем кто-нибудь смог ответить.
Олден издал долгий, тяжелый вздох.
Софи посмотрела на землю, желая, чтобы там было отверстие, в которое она могла бы уползти, чтобы скрыться. Вместо этого она позвала Силвени спуститься и погладила ее по блестящей гриве.
Спокойно. Они ушли.
— Беспорядки становится сильнее? — спросил Грэйди у Олдена.
Софи вытаскивала ресничку, пока Олден колебался с ответом.
Преступления вроде похищения детей были неслыханны в мире эльфов, как и восстания, и подпольные группировки, и заговоры с целью сжечь человеческий мир. Драматичное спасение ее и Декса было внезапным пробуждением, которого никто не хотел, и так как шли недели, а преступники не были найдены, все больше и больше людей начали ставить под сомнение компетентность Совет в качестве лидеров.
— Мы делаем все возможное, чтобы держать все под контролем, — ответил, наконец, Олден. — Хотя, если бы у нас был другой Эмиссар…
— Ты знаешь, я не могу.
— Я знаю. А аликорн чрезвычайно поможет. Она могла разрешить все.
Силвени фыркнула, а Софи не могло не интересовать, как такое вонючее создание могло быть таким важным.
— У меня есть некоторая информация для тебя, касающаяся другого вопроса, — добавил Олден, уводя Грэйди подальше, чтобы Софи не могла догадаться, о чем они говорят. Это всегда было что-то связанное с ней.
— Ты в порядке? — спросила Биана, вставая рядом с ней. — Ты не уро… ты не такая, как они тебя назвали. Ты ведь это знаешь, верно?
Софи пожала плечами. Ее называли уродом всю ее жизнь. И меньше всего ее заботило то, что говорила Стина. Но никогда с тех пор, как ее украли, она не слышала этого от других людей тоже. Теперь все знали о ее странных способностях, и ее загадочной связи с Черным Лебедем, и никто, казалось, не знал, что делать с этой информацией.
— Биана права, — сказал Фитц, отрывая ее от мрачных мыслей. — Не позволяй тому, что они говорили задеть тебя.
Мы все считаем твои таланты потрясающими.
Софи гордилась собой, чуть ли не прыгая от радости, когда глубокий с акцентом голос Фитца заполнил ее голову.
Фитц помог ей собраться, когда она исчезала, и с тех пор он был единственным Телепатом, способным передавать ей мысли. Он по-прежнему не мог слышать, о чем она думала, и временами она была за это бесконечно благодарна. Она могла блокировать его, если хотела. Но ей не хотелось.
Тем не менее… его мысли действовали необычайно странно. Слишком сильные и слишком теплые, словно его передачи были смешаны с жужжанием фона в ее голове. Но ему, скорее всего, приходилось делать свои мысли сильнее, чтобы преодолевать ее блок, и она с удовольствием воспринимала небольшую головную боль, чтобы сохранить их тайные беседы.
Спасибо, передала она обратно. Ты правда не думаешь, что это странно, что я могу разговаривать с Силвени?
Ты шутишь? Хотелось бы мне, чтобы ты смогла научить меня делать это.
Софи улыбнулась.
Я могу попытаться.
— Эй, что я говорил вам обоим о тайных телепатических разговорах? — спросил Киф, пропихиваясь между ними. — Если вы говорите не обо мне, говорите вслух.
— Киф просто жалеет, что не может обмениваться с тобой тайными сообщениями, — посмеялся Фитц.
— Я вас умоляю, мне не нужны ваши маленькие разумные хитрости. Я способен чувствовать секреты Фостер. — Он развеял воздух вокруг нее. — И я чувствую некоторые довольно глубокие чувства прямо сейчас.
— Наверно потому что, я задаюсь вопросом, задушить ли тебя или же ударить своим ботинком!
— Ботинком было бы смешнее, — подпрыгнул Фитц.
— Возможно плохая идея, сделать это прямо перед членами дворянства, — улыбнулась Софи.
— Ха, мой папа бы разобрался. Я почти уверен, он мечтает сделать то же самое.
— Ну, давай, — ухмыльнулся Киф им обоим.
— На твоем месте, я была бы осторожна, Киф, — предупредила Биана. — Помни, Софи — Причинитель боли.
Биана произнесла это с улыбкой, но это по-прежнему вызывало у Софи желание спрятаться. Если она теряла самообладание, то могла серьезно навредить кому-нибудь, а как контролировать это она не имела ни малейшего понятия. Она почти сделала это с Хексами, когда они пытались забрать Силвени. И она случайно лишила Сандора дееспособности, когда впервые увидела его. Она никогда не забудет, как его мускулистое тело рухнуло на пол, корчась от боли.
