Сережа постучал шоферу.
— В чем дело? — высунулся молодой военный с сержантскими нашивками.
— Послушайте, — волнуясь, начал Сережа, — здесь в сквере инвалид… майор… раненый… Ему стало нехорошо, я не знаю, как нам добраться домой! Мы живем недалеко. Не могли бы вы подвезти его домой? Пожалуйста!
— Что ж, парень, — ответил тот, подвезти, конечно, можно, только не могу я без приказа уехать. Сейчас выйдет мой капитан, попроси его… Отец твой? — он сочувственно посмотрел на Сережу.
— Нет. — Сережа стал ходить перед крыльцом, засунув руки в карманы.
— Да ты сядь ко мне, погрейся, — пригласил шофер. — Вот он идет.
Со ступенек крыльца сбежал капитан в щегольской шинели и нагнулся, открывая дверцу.
Ну и холодина! — сказал он. Поехали.
— Товарищ капитан! — воскликнул Сережа.
Тот обернулся.
— Ну, ну?
Сережа повторил свою просьбу.
— Конечно, подвезем, — сказал капитан. — Давай его сюда! Или что? Помочь ему нужно?
Он пошел к скверу.
Сережа окинул взглядом сухощавую фигуру капитана.
— Товарищ капитан, нам с вами не довести его.
Капитан сделал знак шоферу, и все трое торопливо пошли по грязной дорожке.
Владимир сидел все в той же позе. Плечи гимнастерки были уже не пестрыми, а совсем темными. Фуражка упала за высокую спинку скамьи.
Сережа окликнул его. Он с усилием поднял голову. Мокрый, потемневший завиток надо лбом завился еще круче.
Шофер поднял фуражку с травы и стал ее отряхивать. Капитан поспешно снял с себя шинель и накинул Владимиру на плечи.
Наконец удалось довести его до машины и усадить. Он откинулся на сиденье и попытался улыбнуться Сереже бледными, прыгающими губами.
Самое трудное было подниматься по лестнице в темноте.
Но наконец все добрались до теплой комнаты и посадили Владимира на диван.
— Скорей давай ему сухую рубашку, — распоряжался капитан. — Леша, стаскивай сапоги! Да не так! — остановил он усердие шофера. — Не видишь разве, больной человек!
Потом он сунул подушку под голову Владимира и стал срывать с постели и с вешалки все, чем можно было закрыть его.
— Скажи фамилию и адрес, мы сейчас заедем, вызовем врача.
— Не надо врача, что вы! Сережа, дай мне водки.
— Правильно, товарищ майор! — одобрительно воскликнул шофер.
— Это тоже очень хорошо, — согласился капитан.
Сережа достал бутылку и рюмку и стал наливать.
С дивана послышался прерывающийся от озноба добродушно-насмешливый голос:
— Надо думать… когда ты что-нибудь д-делаешь… милый друг. Разве я… по… похож на маленькую девочку? Стакан!
Сережа вопросительно посмотрел на капитана.
— Наливай, наливай, — отозвался тот, — ничего, кроме пользы, не будет!
Стакан стучал о зубы Владимира и был выпит залпом.
Шофер одобрительно крякнул. Владимир знаком показал, чтобы налить еще.
Сережа не решался и медлил.
— Такому не повредит, — авторитетно заявил капитан.
Второй стакан последовал за первым и вызвал немалое восхищение шофера Леши.
Владимир выпростал из-под одеяла руку.
— Спасибо вам, товарищи.
И капитан, и шофер почему-то одинаково пожали эту руку обеими руками. Капитан огляделся. Им не хотелось уходить, хотелось еще что-то сделать.
— Идите, идите, товарищ капитан. Только, пожалуйста, не нужно доктора. Ведь я же сейчас засну.
Сережа пошел проводить их в переднюю.
И так же, как тогда шофер, капитан спросил Сережу:
— Отец твой?
— Нет, — ответил Сережа. И, поняв, почему они спрашивают, прибавил: — Но это все равно. Он у меня только один.
— Жалко хорошего человеку, — сказал шофер. И прибавил, крепко стукнув кулаком о притолоку двери: — Мерзавцы! Сколько горя понаделали!
XL
Доктор, вызванный капитаном, пришел утром, прописал лекарство и велел лежать в постели.
Однако днем Владимир почувствовал себя лучше, оделся и даже пообедал за столом.
Потом опять поднялась температура. Он взял книгу и лег на диван, прикрывшись шинелью. Через полчаса он положил книгу рядом с графином на высокий круглый столик около дивана.
— Дай-ка мне, милый друг… что там у тебя? Аспирин? Пирамидон?
Сережа хотел достать лекарство, но послышался звонок. Он вышел в переднюю.
— Владимир Николаевич дома?
Аня стремительно вошла в едва открывшуюся дверь, как будто опасалась, что ее не пустят.
