— Хорошо. Плюнь на эту единицу по физике. Плюнул?
Сережа улыбнулся.
— Плюнул.
— А на двойки не смей плевать. Помни, я дал слово, что их не будет.
— Значит, не будет.
— А чтобы их не было, нужен твердый режим. Помни, ты теперь попал в ежовые рукавицы. Садись, будем обедать. Двадцать три минуты на переживания потратили!
После обеда Владимир сказал:
— Иди гуляй до четырех часов.
Сережа взял сумку для провизии.
— Тебе что сказано: гу-лять.
— Да я бы…
— Ты бы! Положи сумку.
Было без пяти четыре, когда Сережа прибежал запыхавшись.
— Вот это я называю «военная точность», — одобрил Владимир, — но разве можно так бегать? Ходи хладнокровнее.
Они занимались математикой до пяти.
В начале шестого Владимир стал куда-то собираться.
— До моего возвращения выучи всякие-разные ботаники. Приду — спрошу. А потом мы вместе на геометрию поднажмем.
Сережа спросил, подавая ему шинель:
— А вы куда идете?
— В булочную. Где у тебя карточки? — Он повесил через плечо дорожную брезентовую сумку.
Сережа воскликнул умоляюще:
— Я успею, честное слово, успею! Ну, пожалуйста! Ну, пожалуйста!
— Имей в виду, Сережка, что от неподвижной жизни у меня может сделаться ожирение сердца.
Сережа даже засмеялся, несмотря на все свое волнение.
— Что-то не похоже!
— Не похоже! Вот что, Сергей: отставить крики, вопли, умоляющие глаза и неделикатные намеки на мою внешность! Слушать мою команду! О картошке забудь. К нашему семейному очагу (он показал на железную печку) не подходи на расстояние пушечного выстрела. Когда я вернусь, я сам сварю лапшу. С сегодняшнего дня ты отстраняешься от всех хозяйственных работ. На твою долю остаются: дрова, уборка помещения и мытье посуды. Я бы сам стал и подметать, и посуду мыть, но боюсь, что это губительно отзовется на мебели и на остатках фамильного фарфора. Ты будешь только заниматься и ложиться спать в десять часов. Не впадай в отчаяние: все это будет продолжаться, пока не будут ликвидированы двойки и тройки… Не смотри так, Сережка! Ладно, несколько троек пока можно будет оставить для разгона. Ну, хотя бы по математике — уж очень у тебя запущено. Немецкий… По физике тоже, пожалуй, чтобы уравновесить твою единицу, пятерки с плюсом теперь не хватит. Хорошо, я немного уступлю. Сторгуемся. Во всяком случае, помни, что я за тебя поручился и что дело идет о моей чести. И не расстраивайся, пожалуйста! Я вернусь быстрее, чем ты ходишь: тебя и затолкают, и прижмут, и хулиганом назовут, а меня всюду пустят без очереди и даже самые злые тетки, уверен, будут со мной совсем деликатные и вежливые!
XXXVI
Вечером пришли два мальчика. Один повыше ростом, тонкий, беловолосый, с живыми, бегающими глазами. Другой — маленький крепыш, черноглазый и смуглый. Остановившись посредине комнаты, он покосился на приятеля, как бы напоминая ему взглядом: «Говорить будешь ты!»
Тот положил на стол перед Сережей стопку учебников и сказал:
— Ну, и попало нам сегодня от Павла Петровича!
Сережа спросил:
— За что?
— Как за что? За тебя. Сказал — мы плохие товарищи, не узнали, что тебе нужно… Вот смотри: география тебе насовсем, а история у нас будет на троих общая.
Сережа, благодарно улыбаясь, перелистывал учебник.
— А ты тоже хорош! — продолжал мальчик. — Молчишь, никому ничего не скажешь, ни у кого не попросишь… Что за церемонии? Какой же ты пионер после этого?
— Плохой? — спросил Сережа, продолжая улыбаться.
— Кто говорит, что мой Сережка плохой? — спросил Владимир.
— Это не мы, он сам!..
Толстый мальчик неожиданно пробасил:
— Все это произошло потому, что нас в классе нечетное количество…
— Вот как? — удивился Владимир. — Какое же значение имеет этот роковой нечет?
— А то значение, что Волков один на парте сидел. Да еще почти сзади всех. Мы теперь с ним партами поменяемся, нам будет виднее, что у него происходит, да и подсказывать будет удобнее.
Владимир погрозил пальцем:
— Вы поосторожнее насчет подсказывания. Неизвестно еще, кто кому будет подсказывать…
Увидев, что мальчик с интересом заглядывает в Сережину тетрадку, Владимир спросил:
— Как у вас обстоит дело с математикой?
— Неважно обстоит дело.
— А неважно, так подсаживайтесь, нечего время терять. Вообще что же вы стоите? Раздевайтесь, будем знакомиться.
