необходимости и случайности, привели к отрицанию последней. И
тем не менее Спиноза снова предстает перед нами как блестящий
представитель диалектики, поднявшийся до понимания
совместимости необходимости и свободы.
С
вободу Спиноза противопоставляет не необходимости, а
принуждению или насилию. «Стремление человека жить, любить и
т.п., — говорит Спиноза, — отнюдь не вынуждено у него силою, и, однако, оно необходимо» 1. Совместимость необходимости и
свободы иллюстрируется у Спинозы прежде всего примером
субстанции, являющейся «причиной самой себя», в связи с чем
находится спинозовское определение свободной вещи в ее отличие
от необходимой, или принужденной. « Свободной называется такая
вещь, — читаем мы на первых же страницах «Этики», — которая
существует по одной только необходимости своей собственной
природы и определяется к действию только сама собой.
Необходимой же или, лучше сказать, принужденной называется
такая, которая чем-либо иным определяется к существованию и
действию по известному и определенному образу» 2. Субстанция
свободна как причина самой себя, но она же необходима как
следствие этой причины. Тем самым образуется понятие свободной
необходимости.
Ч
еловек, согласно Спинозе, не может, конечно, рассчитывать на
такую свободу, поскольку он, будучи модусом, является одной из
«принужденных вещей». Однако вместе с тем человек — это
сложный модус, «мыслящая вещь», которая может в силу этого на
основе внешней необходимости достичь своей свободы. Мы видели, что в аффектах необходимо отражается страдательность
человеческого существа, его неизбежная подчиненность уни-
__________________
1
Б. Спиноза, Переписка, стр. 184.
2
См. настоящее издание, стр. 362.
5
4
версальной мировой детерминации. Говоря абсолютно, эта
зависимость и эта ограниченность человеческого духа, как и
человеческого тела, неустранимы. Однако возможна такая
деятельность человека, которая, не выходя за пределы этой
детерминации, делает себя свободной благодаря человеческому
разуму.
Т
ак как воля человека целиком определяется глубиной человеческого
познания, то лишь ясное и отчетливое познание окружающего мира
способно дать ему действительную свободу. Если неясное, неполное, чувственное познание влечет за собой сомнения, колебания и даже
индифферентность воли, то из ясного, адекватного познания следует
совершенно определенное утверждение или отрицание ее. Поэтому, хотя люди и делают все по необходимости, по «божественному
предначертанию», тем не менее они действуют свободно, если ясно
постигают эту необходимость, в противном случае, не постигнув
необходимости, они делают ложное предположение о свободе своей
воли. Такое предположение является следствием недостаточности, неадекватности знания человеком действительности, благодаря чему
в своей деятельности он руководствуется не необходимостью, постигаемой разумом, а силой внешних вещей, действующих через
аффекты. Следовательно, чтобы быть подлинно свободным в своей
Деятельности, человек должен познавать не только область внешних
вещей, но и совокупность собственных аффектов. Разум призван
распутать тот узел аффектов-страстей, которым скована вся
деятельность людей. Когда познание аффектов осуществится, сами
аффекты не устранятся, но войдут в норму, и влечения и желания, вытекающие из них, «не будут чрезмерными», так как каждый
аффект как определенное состояние человека является необходимым
звеном в цепи всеобщей детерминации. Но, поскольку разум в
отличие от воображения способен видеть вещи такими, каковы они
есть в действительности, т.е. не случайными, а необходимыми, сам
аффект понимается как звено в цепи всеобщей мировой
детерминации. В результате этого становится очевидным, что тот
или иной аффект вызван не данной отдельной причиной, а связью
