Нгуги Ва Тхионго
Прощай, Африка
Нгуги Ва Тхионго — кенийский писатель. (Род. в 1938 г.) Получил образование в миссионерских школах и Макерерском университете в Кампале (Уганда). Работал в газете «Дейли нейшн» в Найроби, учился в аспирантуре университета Лидса (Англия). Читал лекции по английской филологии. Был профессором одного из университетов США. Еще студентом редактировал известные восточноафриканские журналы «Пенпойнт» и «Зука». Романист, новеллист, драматург. Лауреат премии «Лотос». Участник V Конференции писателей стран Азии и Африки (Алма-Ата, 1973). Автор романов «Не плачь, дитя» (1964, рус. перев. 1967), «Река между нами» (1965), «Пшеничное зерно» (1967, рус. перев. 1969), «Кровавые лепестки» (1977), пьесы «Черный отшельник» (1968), книги эссе «Возвращение домой» (1972). Избранные произведения Нгуги Ва Тхионго опубликованы в серии «Мастера современной прозы» (М., «Прогресс», 1977).
Она готовила на кухне кофе. Она любила сама варить кофе — даже днем, когда в доме были слуги. Запах натурального кофе как-то успокаивал ее. Кроме того, кухня — это ее мир, муж туда не заходил.
Он сидел в гостиной, и звон посуды, казалось ему, доносится из другого мира. Он взял первую попавшуюся книгу с застекленной полки, сел на софу, открыл ее, но читать не стал, а положил рядом с собой…
Она вошла с деревянным подносом в руках. Ей нравилось все деревянное: поднос, кофейник, чашки… Она поставила поднос в углу гостиной, потом раздвинула складные столики — для себя и для него — и села с чашкой кофе лицом к нему. Но его взгляд был устремлен мимо нее. Он будто и не замечал стоявшего перед ним кофе. Она встала, хотела было подойти к нему, но вместо этого подняла с пола клочок бумаги и снова села. Она поддерживала стерильную чистоту в доме.
— Я всерьез как-то не думала об отъезде до сегодняшнего вечера… — произнесла она вслух заведомую ложь. Почувствовав банальность фразы, она умолкла и больше ничего не сказала.
Он старался не смотреть на нее, делая вид, что занят рассматриванием чашки. Он думал обо всем и ни о чем. Вдруг пришла в голову горькая мысль: почему она все время осуждающе на него смотрит? Почему не скажет прямо, в чем он виноват?
А она думала: «Он такой грустный сегодня потому, что приходится уезжать… Пятнадцать лет — срок немалый, и, видит бог, я не всегда была терпима к нему». И почувствовала сострадание к мужу, и преисполнилась вдруг благими намерениями. «Я постараюсь его понять. Но сначала открою ему свою душу… Сегодня же!» Она подошла и положила руку ему на плечо:
— Пойдем спать, ты так устал от всех этих гостей…
Он поставил чашку на столик и погладил ее по руке. Потом осторожно снял ее со своего плеча.
— Иди ложись. Я скоро приду…
В его голосе слышалось легкое нетерпение. Он был недоволен собой… недоволен тем, что его рука оказалась недостаточно твердой.
«Мои руки потеряли силу, — думал он. — Почему бы это? Пью, что ли, много? Нет, не из-за этого… Она смеется надо мной… Но в чем моя вина? И какая, собственно, вина? Я не хотел этого. Я не мог этого хотеть, — убеждал он себя, обращаясь больше к ушедшей в спальню жене. — Просто этот парень довел меня», — прошептал он неуверенно, подходя к низкому буфету. Достал последнюю бутылку виски — шотландское, «Джонни Уокер», 1840 года. Он усмехнулся. Налил целый стакан, выпил залпом, налил еще, отхлебнул и вернулся на софу с бутылкой и стаканом. Почему он не придавал этому значения до сих пор? И почему это так волнует его в последнее время?..
Он давно забыл о том инциденте и вспоминать стал только теперь, в последние месяцы своей жизни в Африке. Постепенно восстанавливал его в памяти — неприятная сцена оживала с каждым днем… Сначала лицо являлось ему только ночью, во сне, и он стал бояться своей постели. Потом ни с того ни с сего оно явилось ему средь бела дня — и так продолжалось все последние дни. Почему только один человек, именно он, а не все другие террористы мау-мау, которых он пытал и убивал?
