«Не попытаться ли мне продлить контракт с господином Кларком? Контракт долгосрочный, рассчитанный на годы, очевидно, не только устранил бы помеху, каковая в устах мистера Кларка звучит так: «У меня нет желания оставаться более в пределах Австрийской империи», — но и, вполне вероятно, имел бы следствием уменьшение вознаграждения, выплачиваемого означенному механику».
После этого эрцгерцог самолично предлагает Кларку обосноваться в Венгрии. 4 ноября Сечени пишет Ташнеру свои соображения по поводу будущей деятельности Кларка в Венгрии:
«Не знаю более республиканского решения вопроса».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Судя по всему, эту его фразу услужливый Ташнер истолковал в излишне демократическом духе, следствием чего и явилось упомянутое мною приглашение в клуб, на которое Сечени немедля отреагировал достойно героя «Книги снобов»: «Das war theoretisch».
Кларк — человек в высшей степени порядочный и, главное, трезвенник. По поводу другого англичанина — Дьюэра, которому Сечени поручил надзор за судами, зимующими в порту, мы читаем следующие строки в письме к тому же Ташнеру:
«Недурно бы занять его чем-нибудь, свести с Кларком, иначе он собьется с пути истинного».
Сечени видит самое существенное: Адам Кларк способен на большее, нежели обслуживать «Выдру».
«Друг мой, — наущает он Ташнера, — изыщите случай побеседовать с Кларком и проведите как свою собственную следующую мысль. Возведению моста теперь, мол, мешает лишь одно серьезное препятствие: многие полагают, будто бы мост может снести ледоходом, а потому и само строительство считают нереальным. Вы, мол, хотя и не инженер, зато многое повидали. Присмотритесь к реке зимой, систематизируйте свои наблюдения и в нужный час выскажите свое мнение».
Так вот, если угодно, по дате этого письма — 18 декабря 1835 года — определяется момент, когда Адам Кларк подключился к строительству моста. Сечени, которому еще старик Телфорд убедительно растолковал, что никакой ледоход не в силах повредить мосту, по-прежнему полон тревоги. Окольными путями он пытается разузнать мнение молодого Кларка, которого он, возможно, — да и то лишь у себя в деревне — пригласил бы к своему столу.
Однако несколько месяцев спустя, в феврале, Сечени сообщает своему секретарю как об уже решенном вопросе:
«Кларк вскоре покинет «Выдру». Подготовили ли вы для него какую-нибудь аттестацию?»
Итак, Кларку дают письменную аттестацию, поскольку он хорошо потрудился. Не слишком-то щедрая награда за труды, не так ли?
Тем более что без Кларка по-прежнему не обойтись.
«Если Кларк случаем все еще находится в Пешт-Буде, — пишет Сечени Ташнеру, — спросите у него, зерно в паровых мельницах надобно молоть сырым или высушенным. А также помол следует ли сразу ссыпать в закрома или же сначала просушить?.. Наверное, это знают и Фаулс и Пирсон».
Конечно, нельзя исключить, что другим это тоже известно. Сечени же, с его широтой увлечений, чем только не занимается: тут и паровая мельница, и железолитейный завод, и пароходство, и регулировка Дуная, и парламентские дебаты, и торги с пештскими отцами города, которые боятся потерять свои доходы с наводного моста. Тут немудрено забыть о таком пустяке, как выдача Кларку положительной рекомендации, и то, что Сечени все же не забывает об этом, характеризует его самого выше всяческих похвал.
Тем не менее Адам Кларк покидает Венгрию и, по-видимому, снова поступает на завод «Хантер энд Инглиш». Его возвращения добивается Терни Кларк, причем гораздо позднее — в 1839 году. Мы со всей достоверностью узнаем об этом из письма Сечени к своему банкиру Дёрдю Сине:
«Терни Кларк намеревается пригласить из Англии другого Кларка (главным смотрителем работ) и желал бы получить на то Ваши распоряжения. Я со своей стороны считаю это намерение всецело правильным и всячески поддерживаю. Не только потому, что у инженера нет замены — стоит ему заболеть, и застопорится все дело, — я имею в виду строительство моста; но кроме того, вдвоем они могли бы распределить обязанности: один самолично присматривает за работами в лесах и каменоломнях, другой находится в городе».
