. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ваше здоровье!.. Не думаю, чтобы мой страх перед цифрами можно было бы объяснить с помощью фрейдизма. К тому же в моем случае было бы важнее не объяснить, а излечить.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А вообще-то я ничего не имею против фрейдизма. Не усматриваю в нем ни вреда, ни опасности — конечно, если не злоупотреблять этой теорией. Словом, и здесь все сводится к воздержанности или неумеренному увлечению…
Тут не отделаешься плоской остротой, которая была в ходу лет тридцать назад: Фрейд, мол, «транспонирует на Эдипа приватную жизнь венских надворных советников». К проблеме антиисторизма Фрейда надо подходить серьезнее, там, где нужно, опровергая его положения.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Помимо страха перед датами и другие причины удержали бы меня от профессии историка, которую я уважаю лишь у истинно великих профессионалов. Большинство историков — стоит им попасть в привычную колею — полностью полагается на испытанную клячу. Возница, подремывая, трясется по ухабам, — все равно, мол, коняга приведет к дому, то бишь к тому месту, куда заведомо желательно было бы попасть.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Привести пример? Пожалуйста! Наши венгерские историки знают — и могут доказать, — что Гёргеи, главнокомандующий национально-освободительной армией в 1849 году, был изменником. Тому есть немало аргументов. Однако иным историкам этого не достаточно, и они вылезают с такими подтверждениями измены Гёргеи, которые ставят под сомнение даже самые неопровержимые доказательства. Взять, к примеру, обратный захват Буды, в чем небезызвестную роль сыграл и наш мост. Мне доводилось читать, что это тоже было предательством. Спрашивается, почему? Да потому, что Гёргеи, собственно говоря, не следовало отвоевывать Буду, а… школьный учебник — минуту… сейчас найду нужную выписку… — толкует так:
«Гёргеи после комаромского сражения не стал преследовать побитого, но не уничтоженного противника на территории Австрии, а повернул свои войска и начал осаду занятой австрийцами Будайской крепости. На осаду Буды национально-освободительная армия потратила три недели драгоценного времени, а между тем контрреволюция успела перестроить свои ряды и с новой силой бросилась в атаку».
Оперировать такой аргументацией проще простого. Но если отбросить в сторону прописные истины учебника, то необходимо помнить, что обобщение — вещь опасная. Подобные аргументы отнюдь не подкрепляют множество весомых подтверждений предательства Гёргеи. На каком основании действия, несомненно верные в 1848 году, в кульминационный момент венских революционных событий, точно так же расцениваются в году 1849-м? Ведь можно подобрать убедительные аргумента в пользу той точки зрения, что захват и укрепление столицы являлись тогда безотлагательной задачей революционной армии.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
После этих моих рассуждений вам вообще не верится, будто Гёргеи был изменником? Ну, значит, я переусердствовал; вскакивая в седло, перелетел через коня и вместе со своей истиной шлепнулся по другую его сторону. В венгерском просторечии есть это образное выражение: «свалиться по другую сторону коня». Гёргеи и сам признавал, что подготовил военную контрреволюцию, хотя тщетно пытался отвести от себя обвинения в измене родине.
К чему, бишь, я все это говорю?.. Ах да! Можно в наилучшем виде разъяснить основную линию исторического процесса, однако куда труднее истолковать побуждения, которые толкнули, например, Гёргеи на захват Буды! Вполне вероятно предположить, что Кошуту тоже хотелось этого, его торжественный въезд в отвоеванную у неприятеля столицу в сопровождении разодетой в пух и прах супруги и обоих сыновей как будто бы подтверждает такое предположение. Возможно, следует учитывать и воинское тщеславие Гёргеи, не сумевшего устоять против осады, организованной по всем правилам военного искусства.
