Его скорее можно сравнить с движением индивида к новой возрастной категории, от детства к юности, от юности – к зрелости. Нормы современной демократии – это как бы нормы взрослого мира, которые так же необходимо усвоить и так же трудно усвоить, как юноше необходимо и трудно стать взрослым. Усвоение этих норм – обязательно, но это – мучительный процесс, связанный с преодолением трудностей, с неврозами, страхами. Достижение взрослой нормы – счастье, и как юноша счастлив, когда он чувствует себя взрослым, доказывает себе и другим свою взрослость наделе, так для нашей страны было бы счастьем стать современным развитым демократическим обществом. Но если переход к взрослости, избавление от ощущения своей «приниженности», «неполноценности» – счастье, то сама по себе взрослость – не счастье. Это – новые трудности, новые опасности, новая ответственность. Взрослый не счастливее ребенка, наоборот, он может с ностальгией вспоминать о своем «золотом детстве». Но вернуться в него он уже не может. Также современное американское или французское общество не счастливее средневекового и даже вряд ли счастливее нашего. Просто это – общество на следующем этапе развития, на следующей ступени движения, закономерность и направленность которого мы ощущаем, но конечная цель которого для нас сокрыта. И как пришедшие к современной развитой демократии уже не могут вернуться назад, к «детству», так еще не пришедшие к ней не могут в конце концов к ней не прийти, пусть ценой многих неудачных попыток, нервных срывов и приступов отчаяния.
На наш взгляд, это – то, что нам надо очень четко понять. От демократии нам все равно не уйти, и срыв теперешней попытки будет означать лишь то, что через некоторое время придется делать новую.
* * *
Из вышесказанного вытекает, что наше стремление к демократии, выражением которого является наша теперешняя «перестроечная» демократизация, – не просто охватившее нас стремление, которое может смениться другим. Современное демократическое общество – не только наша субъективная цель, но и объективная цель, энтелехия нашего развития, как оно является энтелехией развития всех обществ, столкнувшихся с «вызовом» демократии. Но хотя наше стремление к демократии и наше движение к ней – проявление общечеловеческой закономерности, общечеловеческого процесса «взросления», формы, в которых оно осуществляется, – специфические для нас. Они объяснимы не из общечеловеческой логики развития, а из особенностей нашей национальной культуры.
Если сравнивать процесс усвоения норм современного демократического общества с процессом «взросления» индивидов, усвоения «взрослых норм», то мы можем сказать, что процесс создания демократического общества так же по-разному проходит в разных обществах, как по-разному у разных индивидов проходит процесс их развития, который идет в одних случаях легче и проще, в других– связан с преодолением колоссальных трудностей, причем трудностей принципиально разных. Как для одного индивида особые трудности связаны с половым созреванием, а для другого – с усвоением математики, так для разных обществ особо трудными могут быть разные аспекты современной демократии. Для Китая с его конфуцианской традицией, например, нет особых проблем с достижением высокой социальной мобильности, но зато крайне сложно прийти к политическому и идеологическому плюрализму. Напротив, для Индии проблемы совсем иные. Здесь всегда была очень высокая степень мировоззренческой терпимости и плюрализма. Но зато она сочеталась с крайне труднопреодолимой системой жестких кастовых перегородок. При этом надо подчеркнуть, что, хотя трудности разные и по масштабам, и по характеру, они есть всегда, и путь к демократии практически везде, кроме очень немногих стран, долог и залит кровью (нам, что вполне естественно, свойственно преувеличивать мучительность и трудность нашего пути).
Как особенности взросления индивидов связаны с их разными характерами, порожденными обстоятельствами их рождения и прохождения ими предшествующих ранних стадий развития, так особенности процессов демократизации связаны с устойчивыми различиями культур, возникшими задолго до начала процесса демократического развития, в ходе самого их зарождения и становления, которые по отношению к этому процессу демократизации предстоят как «данность», как тот материал, который должен быть «переработан». Выяснение особенностей нашей, русской культуры, влияющих на специфические формы нашего процесса перехода от традиционного к современному демократическому обществу, и факторов, определявших эти особенности, для русских советских историков – не только просто интересная научная проблема, но и проблема, имеющая колоссальное культурно-воспитательное значение, ибо для того, чтобы выполнить задачу, надо осознавать не только специфику самой задачи, но и нашу собственную специфику, трудности, которые связаны с нами самими.
