В Пемете он появился впервые в одно весеннее утро. Его сопровождали: пражский инженер, некий Седлячек, адвокат из Марамарош-Сигета, главный лесничий и два жандарма с петушиными перьями на шляпах. Вся эта компания прибыла в Пемете по узкой лесной тропинке на мулах.
Прибыли, слезли, сняли мешки с мулов и, валяясь на траве, основательно нажрались и насосались вина.
Когда они уже больше не могли ни есть, ни пить, один из жандармов собрал всю деревню. Адвокат из Марамарош-Сигета обратился к пеметинцам с большой речью. Суть ее заключалась в том, что почтивший Пемете своим посещением господин из Вены купил у государства лес, в котором находится их деревня, и весь этот лес вплоть до снежных гор отныне принадлежит ему. Господин из Вены будет эксплуатировать лес для промышленных целей.
— Свиней разводить будет, что ли? — спросил кто-то.
— Он будет рубить строительный лес, пилить дерево для мебели на доски и планки, — ответил адвокат.
— Что ж, это хорошо, — одобрили пеметинцы.
Когда адвокат кончил говорить, начал Грюнемайер.
Адвокат переводил его слова на венгерский, а Седлячек на русинский. Грюнемайер говорил коротко, не меньше двадцати раз употребив слово «цивилизация». Пеметинцы услышали это слово впервые, и оно им очень понравилось. Когда Грюнемайер закончил свою речь возгласом: «Да здравствует цивилизация!» — пеметинцы наградили его громким «ура».
Потом Грюнемайер и его компания опять приступили к еде и питью, а пеметинцы с восхищением смотрели на них. Когда Грюнемайер кушал, он нравился им больше, чем когда говорил: он как будто не жевал мясо, а прямо спускал его вниз через глотку.
Один из пеметинских евреев, рыжий Давид Хиршфельд, подошел к Грюнемайеру и наклонился к его уху.
— В ваши расчеты, уважаемый господин, вкралась маленькая ошибка, — сказал он. — Из Пемете нет дорог для подвод ни к городу, ни к Тисе. Лес, который мы тут вырубим, здесь же и сгниет.
— Гут-гут, — сказал Грюнемайер, вынул из кармана брюк совсем новенькую пятикрейцеровую монету и бросил ее к ногам Хиршфельда.
Видя такой крупный успех, другой еврей, Шаму Найфельд, тоже подошел к Грюнемайеру.
— Не здесь нужно было вам купить лес, господин, — шепнул он ему, — а около Тисы. Там, правда, цена дороже, но оттуда вырубленный лес можно сплавлять на равнину.
Грюнемайер проглотил находившийся у него во рту кусок мяса.
— Гут-гут, — сказал он, запив мясо глотком вина, и подарил Найфельду новенькую пятикрейцеровую монету.
Следующий совет Грюнемайеру, на венгерском языке, дал пеметинец Медьери.
— Что верно, то верно. Умный человек не придет сюда, чтобы рубить лес. Наш лес годится для охоты. Медведь, кабан, волк, лисица, олень — все тут имеется, а в Марамарош-Сигете цена на шкуры хорошая.
— Гут-гут, — ответил Грюнемайер, и Медьери тоже получил свои пять крейцеров.
Теперь уже все пеметинцы, от мала до велика, толпились вокруг Грюнемайера, и он рассыпал им две полные горсти пятикрейцеровых монет.
«У него наверняка денежная фабрика!» — подумали пеметинцы и еще раз крикнули Грюнемайеру «ура!».
Когда господа кончили есть и пить, жандармы оседлали мулов.
— Чуть не забыл, друзья, — начал опять марамарош-сигетский адвокат, когда уже все сидели в седлах. — Чуть было не забыл объявить вам, что впредь запрещается охотиться, жечь уголь, собирать грибы, землянику, орехи и дикий мед. За участки, на которых стоят дома, будете платить аренду. Размер арендной платы определит комиссия.
Пеметинцы кричали адвокату «ура». Запретов они всерьез не приняли. Кто будет их контролировать? А что касается комиссии, то не родилась еще такая комиссия, которая сумела бы выжать из пеметинцев деньги.
Спустя несколько дней после посещения Грюнемайера в деревню опять пришли гости. Это был сопровождавший в первый раз немца, всегда смеющийся инженер, которого пеметинцы, наверное, за форму носа, окрестили «Крумпли»;[29] с ним было четверо, судя по виду, городских рабочих и четверо жандармов. Пришельцы, или, как в те времена называли в Пемете всех появившихся извне, «чужестранцы», прибыли в гости надолго. В середине деревни были воздвигнуты две палатки, в которых они и поселились. Крумпли и рабочие измеряли расстояние и делали какие-то значки на пнях, а жандармы охраняли палатки. В течение первых двух-трех дней пеметинцы следили за манипуляциями чужестранцев, но затем интерес к ним сохраняли только детишки. Спустя несколько дней Крумпли созвал всех жителей деревни. Когда народ был собран, инженер объяснил, как строятся дороги. Пеметинцы терпеливо и благосклонно выслушали объяснения инженера, вставляя даже время от времени одобрительные реплики. Но когда Крумпли спросил, кто желает участвовать в работе по дорожному строительству, не вызвался никто.
